— Нет. А должен был?

— Да как вам сказать… Словом, когда надо было что-то пояснить почтенной публике, на экраны телевизора выпихивали меня — оправдывайся! Прикрывай наши задницы и отмаливай грехи!

— Получалось?

— По-разному… Чаще — да, чем нет. Кое-какой опыт в общении с прессой имелся. Да и был я для них не совсем чужим — приходилось сталкиваться по линии прежней работы. А руководству ФСБ и нужна была такая «говорящая голова». Которая будет пояснять окружающим, что все они — болваны беспросветные, не понимающие тонкой игры спецслужб. А при необходимости мною можно и пожертвовать, обвинив в некомпетентности и незнании азов — да все ведь так и было на самом деле. Но я оказался способным учеником — многое успел понять. Вот и получил генеральское звание. Соответственно выросли и ставки — теперь приходилось втирать очки уже нашим зарубежным друзьям. Тоже, знаете ли, на этом поприще преуспел — на меня спихнули и международное сотрудничество. Поиски особо опасных террористов кто-то ведь должен координировать. Вот и повысили, так сказать… тут тоже не все гладко, порой такие подводные скалы вырастают! — Широков аж крякнул. — Словом, так оно и пошло. Розыск, организация задержания, экстрадиция… потом согласование операций, после этого других — больше масштабом. Пять лет на этом посту! Врагу не пожелаешь…

— Надо же! — покачал головой танкист. — И у вас там свои войны…

— Да еще какие! Даже и гробы-то не всегда бывают… Хотя боевым офицером меня можно называть с бо-о-ольшой натяжкой!

Тупиков неожиданно улыбнулся — словно танк раскланялся.

— Ну, если у вас там все такие, как Рыжов…

— Всякие есть… — неопределенно ответил генерал-лейтенант. — Так что вы уж не коситесь на меня, как солдат на бомжа. Понимаю, я тоже не всеведущ, многого не знаю, но ведь работать-то нужно. А кому, если не нам с вами? Отойдем в сторону — народ может и не понять…

Этот кабинет ничем не отличался от множества других. Обычная дверь, ничего особенного…

Да и обитатель его, одетый в военную форму с погонами полковника, тоже никак не выделялся среди прочих офицеров, приехавших с Широковым. Занял отведенный ему кабинет, развернул на столе ноутбук и углубился в работу. Иногда он покидал свое обиталище и куда-то уезжал. Причем всегда ездил в одиночестве, водителя у полковника не имелось. Он быстро примелькался и совершенно затерялся среди других посетителей и работников этого дома.

Вот в этот кабинет и постучалась Гадалка, прибывшая в город вместе с танкистами.

— Разрешите?

— Заходите, Галина Петровна! — приподнялся ей навстречу хозяин кабинета. — Заждался уже вас!

— Ну, в том моей вины нет, товарищ полковник. Как доехали — так я сразу и к вам…

— Ничего-ничего! — поднял ладони тот, — я все понимаю и не в претензии. Как добрались-то?

— Трудно… Дорогу размыло кое-где, если б на обычных машинах шли, то и к завтрашнему дню не поспели.

— Ну и ладно! Добрались же? Присаживайтесь, я сейчас чаек организую…

Полковник быстро вытащил из шкафа чайник с водой и воткнул вилку от него в розетку.

— Отвык уже от такой роскоши, — пожаловался он снайперше. — Это у вас тут все, как и прежде, а мы все больше кипятком с кухни пользовались… Да… Ну, ничего, скоро уже все восстанавливать начнем…

Несмотря на явное дружелюбие, проявляемое полковником, Галина сидела молча и никак на это не реагировала.