— Специальная служба тешит себя надеждой, что в ее распоряжении имеется практически полный список этих людей.

— Не сомневаюсь, — сухо откликнулся мистер Уипплстоун. — Мы тоже ей тешились, пока в один прекрасный день в Мартинике некий, решительно никому неизвестный обладатель поддельного британского паспорта не выпалил в Президента из револьвера, однако промахнулся и затем с куда большим успехом выстрелил себе в голову. Никакого досье на этого человека не имелось, так что личность его остается неизвестной и поныне.

— Я напомнил Громобою об этом случае.

Мистер Уипплстоун не без лукавства сообщил Трой:

— А знаете, он информирован гораздо лучше моего. Как по-вашему, чего он от меня добивается?

— Понятия не имею. Но продолжайте. Я, по крайней мере, совсем ничего не знаю.

— Так вот. Среди его африканских врагов имеются и экстремисты, которым была не по вкусу его умеренность в начальную пору и особенно его нежелание единым махом вышвырнуть из страны всех европейских советников и официальных лиц. То есть вам предстоит иметь дело еще и с кучей неприемлющих белых людей террористов, когда-то выступавших за независимость, но теперь готовых произвести полный поворот кругом и уничтожить правительство, которое они сами помогали создать. Число их последователей неизвестно, однако число это безусловно не малое. Но, дорогой мой, вы же и сами все это знаете.

— В последнее время он высылает все больше белых, не так ли? Хочется ему того или не хочется.

— Его вынуждают к этому крайние элементы.

— Итак, — сказал Аллейн, — картина возникает знакомая и, видимо, неизбежная. Национализация всех иностранных предприятий и присвоение собственности, находившейся в руках европейских и азиатских колонистов. В среде которых мы обнаруживаем людей, охваченных самым ярым негодованием.

— Именно так. И у них есть все основания негодовать. Многие оказались разорены. Весь их образ жизни разрушен, а ни к какому иному они приспособиться не могут.

Мистер Уипплстоун почесал пальцем нос.

— И должен сказать, — добавил он, — хоть вам и без меня это известной, среди них попадаются очень неприятные личности.

— А зачем он сюда приезжает? — спросила Трой. — Я о Громобое.

— Официально затем, чтобы обсудить в Уайтхолле насущные потребности его развивающейся страны.

— Причем Уайтхолл изображает невероятную радость, а люди Специальной службы зеленеют от дурных предчувствий.

— Вы сказали «официально», мистер Уипплстоун? — переспросила Трой.

— Я так сказал, миссис Рори? — Да. Да, из относительно надежных источников просочились слухи, что Президент надеется провести с несколькими соперничающими компаниями переговоры о передаче им управления месторождениями нефти и меди, отобранными у прежних владельцев, потративших огромные средства на их разработку.

— Совсем весело! — сказал Аллейн.

— Я не хочу, конечно, сказать, — мирно продолжил мистер Уипплстоун, — что лорд Карали или сэр Джулиус Рафаэл, или кто-то из их ближайших помощников способны организовать гибельное для Президента покушение.

— И на том спасибо!

— Однако за спинами этих августейших особ теснится множество озлобленных держателей акций, администраторов и тех, кто на этих месторождениях работал.

— Среди которых вполне может обнаружиться какой-нибудь поклонник тактики плаща и кинжала. И помимо всех этих людей, обладающих более или менее очевидными мотивами, — продолжал Аллейн, — существуют еще те, которых полицейские не любят сильнее всего — фанатики.