Газетные вырезки содержали отчет о процессе, изобилующий всеми эффектами туземной журналистики. Имелась также солидная передовая статья.

— Так это и есть тот самый Шеридан, который обитает под вами? — спросил Аллейн.

— Узнали?

— Да. Я думал, что этим вечером увидел его впервые, да и то мельком, однако оказывается это был не первый раз, а второй. Когда Громобой приезжал к Трой, этот господин сидел в пабе напротив моего дома.

— Не сомневаюсь, — сдержанно сказал мистер Уипплстоун, — что теперь вам придется видеться с ним почаще. Мне все это не нравится, Аллейн.

— Вы полагаете, что я таю от наслаждения? — поинтересовался Аллейн, пробегая глазами газетные вырезки. «Клятвы мести». Марло они, что ли, начитались?

— Слышали бы вы его тогда! — сказал мистер Уипплстоун. — И все угрозы предназначались вашему Громобою.

Он склонился над альбомом.

— Думаю, я сюда лет десять не заглядывал, — пробормотал он. — Все это лежало у меня на старой квартире в сундуке под грудой других бумаг. Тем не менее, я должен был вспомнить его сразу.

— Полагаю, он изменился. Все-таки — двадцать лет!

— Внешне он изменился не так уж и сильно, а внутренне, думаю, не изменился совсем.

— Вы не знаете, что с ним стало, когда он вышел?

— Ни малейшего представления. Возможно, уехал в португальские колонии на востоке. Или в Южную Америку. Или сменил имя. И в конце концов раздобыл британский паспорт — уж не знаю каким способом.

— А что он поделывает в Сити?

— Занимается импортом кофе, наверное, — пренебрежительно фыркнул мистер Уипплстоун.

— Английский у него чистый?

— О да. Никакого акцента, если не считать таковым пришепетывания, вызванного, я полагаю, похмельем. Налить вам еще?

— Нет, Сэм, спасибо, больше не стоит. Я должен сохранить свои мозги в их нынешнем состоянии.

Он немного поколебался и продолжал:

— Есть одно обстоятельство, о котором вам, как мне кажется, следует знать. Оно касается Чаббов. Однако прежде чем я двинусь дальше, я хочу попросить вас, и попросить очень серьезно: постарайтесь не позволить тому, что я вам расскажу, как-то отразиться на вашем обычном обращении с Чаббами. Если давать какие-либо обещания вслепую вам не по душе, я просто закрою рот, ничуть на вас не обидясь.

Мистер Уипплстоун тихо спросил:

— То, что вы собираетесь рассказать, выставляет их в дурном свете?

— Непосредственно — нет, — медленно ответил Аллейн. — Я бы так не сказал.

— Меня обучали сдержанности.

— Я знаю.

— Можете на меня положиться.

— Я в этом и не сомневался, — произнес Аллейн и рассказал мистеру Уипплстоуну о девушке на фотографии.

Довольно долгое время после того, как Аллейн закончил свой рассказ, мистер Уипплстоун молчал. Потом он прошелся по комнате и сказал, обращаясь скорее к себе, чем Аллейну:

— Как это ужасно. Мне так их жаль. Бедные мои Чаббы.

И помолчав еще немного, добавил:

— Вы, разумеется, считаете это мотивом.

— Возможным. Не более того.

— Да. Спасибо, что рассказали. Моего отношения к ним это не изменит.

— Ну и прекрасно. Что ж, не буду больше отнимать у вас время. Уже почти полночь. Я только свяжусь с Фоксом.

Донесшийся из рации голос Фокса звучал громко, отчетливо и был исполнен терпения.