Синекожих фей Мегги не обнаружила, зато мотыльков, пчел, серебристой паутины с еще не просохшей росой, ящериц, кроликов было сколько угодно. Кругом слышались шорохи, хруст, жужжание, стрекот, шипение. Жизнь в этом мире, похоже, била ключом, и все же здесь было тихо, так чудесно тихо, как будто время остановилось, как будто мгновения не имеют начала и конца.

— Как ты думаешь, он тоже был тут? — Фарид озирался по сторонам с такой нетерпеливой надеждой, словно ждал, что Сажерук вот-вот выйдет из-за деревьев. — Ну да, конечно. Орфей ведь должен был вчитать его на то же место, правда? Он рассказывал об этом озерце, о красных эльфах и вон о том дереве со светлой корой, на котором у них гнезда. Надо идти вниз по ручью, говорил он, на север, потому что на юге царствует Змееглав и там тебя повесят раньше, чем ты успеешь назвать свое имя. Погляжу-ка я лучше на все это сверху!

И Фарид проворно, как белка, взлетел вверх по стволу молодого дерева. Не успела Мегги оглянуться, он уже перескочил оттуда по тонкой ветке в крону дуба-великана.

— Что ты делаешь? — крикнула она ему вслед.

— Оттуда лучше видно!

Фарид уже почти скрылся среди ветвей. Мегги сложила листок со словами Орфея и сунула в свой мешок. Ей больше не хотелось видеть эти буквы, они казались ей теперь ядовитыми насекомыми или тем пузырьком с ядом из «Алисы в стране чудес»: «Выпей меня!» Рука ее натолкнулась на блокнот в мраморной обложке, и она вдруг расплакалась.

— Когда увидишь хижину угольщика, сказал Сажерук, знай, что ты выбрался из Непроходимой Чащи. — Голос Фарида доносился из густой зелени наверху, словно пение неведомой птицы. — Я запомнил все, что он мне говорил, до единого слова. Если я захочу, слова прилипают к моей памяти, как мухи к смоле. Мне не нужна бумага, чтобы удержать их, это уж точно. «Стоит тебе увидеть угольщиков и черные дыры, которые они прожигают в зеленом покрове леса, — можешь не сомневаться, что мир людей уже недалеко». Так он сказал. «Двигайся вниз по ручью. Он поведет тебя на север, а тебе и нужно на север, пока ты не увидишь на восточном склоне холма высоко над рекой замок Жирного Герцога, серый, как осиное гнездо, а вокруг него — город, где на рыночной площади можно устроить огненное представление…»

Мегги опустилась на колени среди цветов. Здесь были фиалки и колокольчики, уже увядающие, но пахнувшие так сладко, что у нее закружилась голова. Между ними летала оса — или она только казалась осой? Что перенес сюда Фенолио из своего мира и что выдумал? Все здесь было одновременно знакомым и непривычным.

— Хорошо, что я так подробно расспрашивал Сажерука обо всем, правда?

Мегги увидела босые ступни Фарида. Они мелькали среди листьев на головокружительной высоте.

— Сажеруку часто не хотелось ночами спать, он боялся своих снов. Порой его мучили кошмары, тогда я будил его, и мы садились у огня, и я расспрашивал его обо всем. Это я умею. Я настоящий мастер расспросов. Да, это у меня получается.

Мегги невольно улыбнулась — столько гордости было в его голосе. Она вглядывалась в лиственный полог над головой. В кронах деревьев мелькали желтые и красные пятна, как и в саду у Элинор. Похоже, оба мира живут в одном времени. Всегда это было так или случилось лишь в тот день, когда Мо неразрывно связал обе истории, переместив Каприкорна, Басту и Сажерука из одной в другую? Ответа она, наверное, никогда не узнает, потому что как его можно узнать?

Под колючим кустом, густо усыпанным темными ягодами, послышался шорох. Волки и медведи, пятнистые кошки — о них Реза тоже рассказывала. Мегги невольно отступила на шаг, но ее платье зацепилось за высокий репейник, покрытый белой пыльцой.