И вдруг все сразу стихло. Тяжело дыша, люди начали шаг за шагом отходить, со страхом и изумлением глядя на прижавшихся спиной к спине друзей. Четверо уцелевших, крадучись, бочком отступали до тех пор, пока не оказались возле откинутых крышек подполья.

— Держи! — запоздало вскрикнул Торин, но было уже поздно.

Их противники дружно сиганули в черноту. Послышался торопливый топот ног. Не раздумывая, Торин рванулся за ними. Фолко едва успел сорвать со стены подвернувшийся под руку факел.

— Там может быть засада! — крикнул было он друзьям, однако, прежде чем он нагнал их, короткий ход из подпола во двор кончился, выведя их к коновязи. Их противники торопливо и неловко взбирались в седла. Одного сбила стрела хоббита, однако трое других, бросив коней прямо на гномов, смяли их и, не жалея плетей, галопом поскакали через двор и дальше вниз, по тропе. Фолко успел послать еще одну смертоносную стрелу, прежде чем всадники исчезли за выступом скалы.

Друзья перевели дух. По‑прежнему ничего не понимая, они вернулись в башню. Пол в зале был залит кровью, трое убитых лежали, словно туши в мясной лавке, и лишь раненный хоббитом воин в кольчуге тяжко стонал, пытаясь зажать глубокую рану в бедре, из которой толчками выбивалась ярко‑алая кровь. Фолко стало дурно, он сглотнул: все это было ужасно, одно дело — рубить орков, а тут все же люди, да еще непонятно, откуда взявшиеся; вдруг это какое‑то недоразумение? Он поспешил к раненому и стал, как умел, его перевязывать.

То ли руки у хоббита оказались ловки и в этом, то ли счастливая звезда незадачливого воина стояла в тот день в зените, но вскоре хоббиту удалось наложить жгут, забинтовать ногу и остановить кровь. Раненого положили на лавку, его лицо помягчело. Малыш дал ему напиться.

— А теперь говори! — распорядился Торин, садясь напротив человека. — Кто ты, откуда родом сам и твои товарищи? Почему вы напали на нас? Говори, да только правду! Мы же вам ничего не сделали!

— Мы порубежники Приозерного Королевства, — слабым голосом, задыхаясь, ответил воин. — У нас был приказ — захватить всех, кто попытается приблизиться к посту...

— Ты лжешь, — спокойно сказал Торин, — и лжешь неумело. Мне ли не знать работу мастеров Одинокой Горы! Твоя кольчуга сделана в Прирунье!

— Вся пограничная стража Лучников носит эреборские доспехи, — прибавил усмехающийся Малыш.

Лицо воина искривила мучительная гримаса, однако он не потерял самообладания и гордо ответил:

— А все же это так!

Потеряв терпение, Торин яростно встряхнул раненого за плечи.

— Ты думаешь, мы будем тут шутки шутить?! — зарычал он. — Говори, кому ты служишь, иначе, клянусь великим Дьюрином...

Он выразительно покрутил перед самым лицом воина острием своего длинного кинжала. И без того бледный воин сделался точно льняное полотно, но голос его был по‑прежнему тверд:

— Мне нечего добавить. И больше я ничего не скажу!

— Кали железо, Малыш, — глухо приказал Торин другу.

Маленький Гном хмыкнул, пожал плечами, но все же подошел к камину и сунул в огонь железную кочергу; Торин же несколькими быстрыми движениями притянул раненого к лавке его же собственным поясом.

Фолко склонился над лежащим.

— Если ты порубежник — почему же вы тогда не приказали нам сдаться? Вам же было приказано захватить, а не убить приблизившихся к посту?

Лицо воина искривила злобная усмешка.

— Давай‑давай, — злорадно прохрипел он, — спрашивай, уродец, работай язычком! Вам гулять тут осталось недолго. Скоро сюда подоспеют наши...

Тогда уже мы вас поспрашиваем!

— Железо готово, — невозмутимо сообщил Малыш, отходя от очага с раскаленной докрасна кочергой в руках.