Агенты берут у меня показания. Рассказываю, что преследовал убийцу, но он оторвался и перемахнул через забор. Я не видел, куда он побежал потом. И не смог разглядеть его как следует. Капюшон скрывал лицо. Нет, он ничего не говорил. Нет, оружия у него не было — по крайней мере, помимо обнаженной руки. Да, зря я кинулся за ним. Да, я знаю агента Юликову. Да, она сможет за меня поручиться.

Она так и делает. Меня отпускают, даже не обыскав. Пистолет по-прежнему лежит за поясом моих джинсов и трется о поясницу, пока мы с Барроном возвращаемся к машине.

Что же было на самом деле? — Спрашивает Баррон.

Качаю головой.

Ну, и что собираешься делать? — Интересуется брат — можно подумать, он хочет услышать ответ. Можно подумать, это вопрос. — Убийство ведь заказала Лила.

Ничего,

отвечаю. — А ты как думаешь? Тоже ведь ничего не станешь делать.

Однажды дед предостерег меня, что девушки вроде Лилы превращаются в женщин с глазами, словно дыры от пуль и ртом, усаженным острыми клинками. Они не знают покоя. Они вечно голодны. Они словно проклятие. Выпьют тебя до дна, словно рюмку виски. Влюбиться в них все равно, что свалиться с лестницы.

Но несмотря на все эти предупреждения, никто так и не сказал мне, что даже после того как ты упал, даже когда понял, как это больно, ты все встаешь и начинаешь все сначала.

Глава вторая

Воскресным вечером в холле Уоллингфорда полно измученных учеников

все пытаются сделать домашку, которая казалась такой легкой в пятницу, когда впереди были все выходные — куча свободного времени. Вхожу, зевая — я виноват не меньше остальных. На мне еще висит сочинение и перевод изрядного отрывка из «Отверженных».

Мой сосед по комнате, Сэм Ю, растянулся на животе на кровати — на нем наушники, он кивает головой в такт неслышной для меня музыке. Он здоровенный парень, высокий и крепкий; пружины его кровати стонут, когда он поворачивается, чтобы взглянуть на меня. Наши комнаты обставлены дешевыми койками, которые того и гляди сломаются, если на них сесть, и столиками из ДСП, а в стенах полно трещин. При этом в уоллингфордских общежитиях есть и прекрасные, обшитые деревом комнаты с высокими потолками и стеклопакетами. Просто в них обычно живут профессора и дети тех, кто много жертвует школе. Нам позволяется туда входить, но для нас они не предназначены.

Открываю шкаф и встаю на помятую коробку. Сунув руку под куртку, достаю пистолет и скотчем приматываю его к задней стенке, под самым потолком, над одеждой. Прикрываю его старыми книгами, лежащими на полке, чтоб не бросался в глаза.

Издеваешься, наверно,

говорит Сэм.

Конечно же, он все видел. Я даже не слышал, как он встал. Похоже, теряю хватку.

Это не мое,

отвечаю я. — Просто не знал, куда его девать.

Может, просто выбросить? — Сэм понижает голос до хриплого шепота. — Это же пистолет. Оружие, Кассель. Ору-у-ужие.

Ага,

спрыгиваю с коробки и со стуком приземляюсь на пол. — Знаю. Обязательно. Просто некогда было. Завтра, даю слово.

Интересно, сколько нужно времени, чтоб выбросить пистолет в мусорку?

Мне бы очень хотелось, чтобы ты перестал повторять слово «пистолет»,

плюхаюсь на кровать и тянусь за ноутбуком. — Сейчас все равно ничего не могу поделать — разве что в окно выкинуть. Завтра разберусь.

Сэм испускает стон и идет в свой угол, подобрав на ходу наушники. Вид у него раздраженный, но не более того. Наверное, привык, что я веду себя как преступник.

Чье? — В конце концов спрашивает он, кивая в сторону шкафа.