— Кончилось твое времечко, братец, — захихикал Антонио. — Соня терпеть не может пуэркос.

Но Туэйт уже заметил, откуда стреляли. Вторая пуля тоже попала в землю, на этот раз уже ближе.

— Тонио, тебя она послушает, — тихо произнес он. — Скажи ей, чтобы выходила, тихо и спокойно, и мы забудем эту историю.

Сутенер извернулся и глянул в лицо Туэйту. Из носа Антонио текла кровь, скула была разбита, руками он держался за бок, за то место, куда пришлась дубинка. Но глаза его ярко сверкали.

— Ну уж нет, братец, — он попытался изобразить подобие улыбки. — Ничего не выйдет. Ты испугался, Туэйт. Я вижу.

Туэйт отпустил Антонио и, не сводя глаз с того места, где должна была быть Соня, пополз влево. Соне тоже пришлось передвинуться, чтобы занять более удобную позицию, и тогда Туэйт, заметив движение, зажал револьвер двумя руками и выстрелил. Дважды. «Бум! Бум!» В ушах у него словно что-то взорвалось.

— Соня! Анда! Анда! — завопил Антонио. — Беги, проклятая шлюха!

Туэйт поднялся на ноги.

— Слишком поздно, Тонио, — он направился к дереву.

— Пуэрко! — крикнул Антонио, пытаясь встать. — Твоя мать была проститутка! Ты сукин сын!

Туэйт склонился над телом. Взял пистолет девушки, сунул в карман куртки. Второй девушки нигде не было видно, а эта лежала перед ним на спине, широко раскинув ноги, как перед клиентом. Сердце его бешено колотилось: Господи, ну зачем он зашел в парк, ну почему не отправился домой сразу?

Он услыхал шаги Антонио за спиной.

— Мадре де Диос! — воскликнул сутенер, опускаясь перед девушкой на колени. — Муэрте! — Он дотронулся до ее лица. — Ты убил ее, пуэрко!

Туэйт вдруг рассвирепел. Он схватил в кулак напомаженную шевелюру сутенера, оттянул назад.

— Слушай, ты, кусок дерьма, я же тебя предупреждал! — В глазах Антонио, полных ярости, сверкали слезы. — Не стоило тебе валять со мной дурака!

Он ткнул Антонио носом в землю и прошипел:

— Бери свою вторую девку и уматывай отсюда, Тонио. Потому что если я еще хоть раз тебя увижу, я отстрелю тебе башку, и никто у меня не спросит, почему.

Он задыхался от злобы. Повернувшись, двинулся на негнущихся ногах прочь. На улице он позвонил из автомата в полицию, передал информацию и побрел домой. Подходя к дверям, он отметил, что пора подстригать лужайку, вошел, поднялся в спальню и заснул, как убитый, рядом с женой.

Трейси застыл на месте, глаза его ощупывали фигуру противника. Пробивающиеся через длинные окна яркие лучи света ложились на соперников.

— Атакуй на поражение. Или я должен повторить команду? В зале было так тихо, что Трейси слышал собственное дыхание. Пальцами босых ног он ощупывал мат.

— Ты не веришь, что у тебя получится?

— Верю.

— Тогда, почему же ты колеблешься? — Глаза сэнсея недобро сверкнули.

Трейси молчал. Хигуре, сэнсей, облизнул губы:

— То, чем мы здесь занимаемся, не нуждается в осмыслении. Весь вопрос в том, на что способно твое тело... К мыслительному процессу это не имеет никакого отношения.

Хигуре внимательно смотрел на Трейси:

— Ты сам это прекрасно знаешь, я не сообщил тебе ничего нового.

Мышцы тела Трейси начали непроизвольно сокращаться, реагируя на стрессовую ситуацию.

— Наверное, ты привык безоговорочно подчиняться только Дженсоку, — сэнсей настороженно глядел на Трейси и в какой-то момент ему удалось увидеть то, о чем он только догадывался.