— «Шварцы» нас к барьеру отжимают! — заорал Сихали, высматривая, где барьер пониже.

— Вижу!

— Держись там!

Как по заказу, барьер отошёл мористее, полого скатываясь к припаю. Браун резко свернул и погнал вездеход по плотному снежному насту. Съехав с горки, танк вынесся на припай. Мощная льдина лопнула, поддаваясь, вздымая из трещин фонтаны воды, но гусеницы драли грязный лёд с прежней силой — транспортёр одолел пару широченных расселин и понёсся по гладкому полю припая.

Мельком Браун заметил, как в стороне взвихрился снежный султанчик — это был чей-то промах.

Но думать надо было не о стрельбе. Враги не последуют за ними, если испытывают желание прожить подольше. Но им-то как быть? Припай уходит в море километров на тридцать, что же им, в воду булькать?

Тимофей обернулся, оценивая расстояние до берега, и крикнул товарищу:

— Прыгаем!

Илья молча перемахнул через борт.

— Чтоб вам… всем… — пропыхтел Сихали, выбираясь на подножку. — Отдохнул, называется!

Оттолкнувшись, он полетел на лёд, а угодил в снежницу — выемку, забитую снегом. Было мягко, но мокро — под снежком пряталась талая вода. Выбираясь из ямы на карачках, Тимофей проводил взглядом удалявшийся вездеход. Подкидывая задком, тот пёр строго на север, но ушёл недалеко — льдины вдруг встали дыбом, и транспортёр канул в море. Аминь.

Стая пингвинов Адели, галдевшая неподалёку, словно шумно обсуждавшая давешнее зрелище, неожиданно понеслась к берегу, ковыляя с расставленными крылышками, падая на лёд и подгребая.

Сихали, отплёвываясь от снега, поднялся с четверенек. Смахнув с головы капюшон каэшки, он прислушался и побледнел.

— Припай ломает… — пробормотал он.

— Вот гадости… — глухо пробасил Тугарин-Змей.

А над ледяным полем будто канонада началась — припай лопался, змеясь трещинами, оставляя широкие разводья. Лёд поднимался и опускался, всхрапывая и тяжело, сипло втягивая воздух.

— Ищем льдину поширше! — прокричал генрук.

Парочка тюленей, отдыхавшая поблизости, покосилась на людей недовольно: дескать, можно потише?

Илья выбрал льдину по себе — самую крепкую с виду. Она была столь огромна, что лежала плоско, не поддаваясь качанию волн. Лежала-лежала, да и треснула. Послышался звук, будто экструзионная машина сработала, и льдина разошлась надвое.

Илья, оставшийся по ту сторону разлома, перескочил на эту, едва не сверзившись, — тюлень фыркнул, как Тимофею почудилось — насмешливо.

Из разводья заполошно выплыл пингвин, но выпрыгнуть на льдину не успел — морской леопард схватил «адельку» за голову и начал с силою трепать из стороны в сторону. Через несколько взмахов шкура пингвина слетела, а хищный тюлень нырнул с освежёванной тушкой под воду.

— Борьба за жизнь, — философски заметил Илья.

Харин вынул радиофон, но тот, паскуда, сиял пустой стереопроекцией. Нежный женский голосок прощебетал: «Извините, вы находитесь вне зоны доступа».

— Бесполезно, — сказал Тимофей. — Это ж АЗО, Приполярье. Надо ждать, пока Спу-57 не появится… Часика через четыре.

— Ну и фиг с ним…

Льдину медленно выносило в море. Берег — дырявое белое покрывало, там и сям проткнутое острыми коленками скал-нунатаков — всё удалялся и удалялся. В стороне чернели островки Майолла и Мак-Махона. Припай расстилался вокруг разрывчатым белым полем, льдины со скрипом и гулом тёрлись друг о друга, то расходясь, открывая в прогалах свинцово-зелёную студёную воду, то сталкиваясь и громоздя торосы.