— Видел, там ещё «Урал» тентованный стоит. — Всё верно, так и определялись. Теперь надо отойти и в центр доложить. А потом на пункт сбора выдвигаться. И что теперь с этим пленником делать? С собой придется таскать, а Дубляков пусть его автомат носит.

— Дубляков, я с тобой потом разберусь, а сейчас забирай своего языка, сам его за ручку водить будешь. Чи, уходим. Я впереди группы, остальные за мной.

За соснячок отошли, группа по сторонам рассыпалась. Слаженно, тихо, любо-дорого.

— Поляков — связь, Саюкин — плащ-палатку! — надо карту посмотреть и координаты поточнее определить. Метров на сто ошибешься, могут незачёт поставить. Я присел. Саенко накинул плащ-палатку сверху. Я подобрал под себя её края и, прикрыв ладонью светоотражатель, включил карманный фонарик. Тусклый розово-красный свет осветил карту. Вот ведь незадача: точка стояния прямо на сгибе. Ладно, думаю, не ошибусь, пока Дубляков к «врагам» ходил, направление по компасу я определил. Линейку доставать, пожалуй, не стану, глазомер у меня хороший. Итак, азимут и расстояние я знаю. Так вот такие, значит, у нас будут координаты Х… У…

— Поляков, передавай! — что он ещё не наладил связь, даже мыслей не возникает, пусть только попробует загубить нам результат. — По координатам Х… У… обнаружил базу противника. Захватил пленного. Вызываю огонь артиллерии. По окончании артналета выдвинусь в квадрат 38 26. Готовность открытия огня — пять минут.

Пять минут — это нам что бы успеть отойти на безопасное расстояние, условно, конечно. Отходить я не собираюсь. Мне поближе фейерверком полюбоваться хочется. Да мы и так уже чуть ли не на полкилометра отбежали. А насчёт фейерверка, комбат сказал, если передадим координаты в пределах пятидесятиметровой погрешности, посредник сымитирует уничтожение вражеской базы. Вот мне и интересно, как её будут уничтожать. Что ж так долго? Неужели пять минут так долго тянутся? Наверно, немного ошибся, потом надо будет посмотреть на сколько сильно.

— Чи, — «группа приготовится к движению», — ё — моё, это что у них там, ИМ -100 сработал, неслабо, я скажу. Я и тут-то вздрогнул. Ещё один, не фига себе! Сигналки заработали — ракеты одна за одной вверх пошли. База уничтожена. Так это что ж, получается, мы первые? Ай, да мы! Здорово! Только всё одно, надо отсюда ноги делать. Комбат мог нам какой-нибудь сюрприз приготовить в виде облавы, так что любоваться фейерверком некогда. — Чи, двигаемся. — Куда идти не показываю, первым у меня идёт Царьков. Направление движения он знает, а через километр места уже знакомые пойдут, не заплутает, да и рассветать скоро начнёт. Часа через три будем на месте. А там ещё один день, ночная стрельба и всё, подготовка закончена.

Устали бойцы, устали. И не мудрено — пробежались мы не хило. Я как в воду глядел, когда подумал, что комбат на нашу группу облаву устроит. К ракетной установке сразу три группы по нашим пятам шли, а когда стало ясно, что мы первые, комбат их на помощь комендантскому взводу кинул. Вот мы от этой полусотни рыл и драпали. Еле оторвались! Костенко за собой комендачей увёл. Они хоть и комендачи, но сил-то побольше, чем у нас было. Это мы вторые сутки по лесу топали, а они на попе ровно сидели. Но Костенко их к окраине болота завел и смылся, а мы тем временем на пункт сбора вышли. Когда группы противника подошли, уже оборону по полной программе организовали. Курагин со своими в засаду угодил, мы их одними имами — имитационными зарядами уничтожили, условно, конечно. Группа Малышева хотела схитрить, в обход пошла, но я Царькова туда отправил.