Манзырев Александр Михайлович, кличка 'Дядя Саша' за свою жизнь накуролесил столько, что советская Фемида наградила его званием особо опасного рецидивиста. Начал он сидеть, чуть ли ни при царе и продолжил это дело (с небольшими перерывами) уже при Советской власти. Общее количество честно заработанных сроков существенно превышало количество прожитых лет. Сидел он, то есть, теперь  я, уже года три и ничего хорошего впереди не светило. Особенно учитывая то, что на дворе стоял 1941 г. и нас эвакуировали вглубь страны, подальше от фронта. Как раз в это момент нас и накрыли бомбами немцы. Паровоз и несколько вагон разнесло в щепки, часть заключенных погибла. А меня и еще нескольких прилично контузило близким разрывом. Насколько я помнил, особенно в этих случаях не церемонились и не подхвати меня соседи на руки, конвой, без лишних слов добил бы меня, как неспособного к передвижению. Однако же, почетное звание, присвоенное мне Фемидой, имело и обратную сторону. Бросить 'заслуженного' зека в данном случае, было западло, вот соседи и стали приводить меня в чувство. Посильную помощь в этом оказал конвой, это им я был обязан пинком под ребро и синяком на опухшей морде. Говорливый мужик, отзывавшийся на кличку 'Крест' сунулся было помочь и тоже схлопотал по рылу. Куда нас вели, никто не знал. Что будет впереди, где мы находимся сейчас  полная неизвестность.

За разговорами время шло достаточно быстро и вскоре на горизонте показались какието строения. Минут через 30 нас всех загоняли в широко раскрытые ворота какогото пакгауза. Колонна медленно втянулась внутрь и заскрипевшие ворота отрезали нас от окружающего мира.

Выбрав себе место у стены, я уже собрался присесть.

 Дядя Саша  этого шкета я не знал. Да, и собственно говоря, никого я тут не знал, но этого, так и видел в первый раз.

 Чего тебе? Кто ты вообще такой?

 Иголка я! Там л ю д и тебя просят.

 Что за люди?

Шкет осекся.

 Так это… 'Хромой', 'Барин', 'Красавец'. Все л ю д и собрались, тебя ждут.

 Ты все сказал?  это нарисовался 'Крест'.  Не видишь  в печали человек. Иди, родной. Мы будем.

 Куда это?  спросил я 'Креста', когда шкет растворился в полумраке пакгауза.  Что за люди такие?

Он пожевал губами.

 Все воры серьезные. Я их краем знаю, на пересылке в соседнем бараке были. Но, так, чтоб близко  не был, ничего не скажу.

 А, ко мне какой интерес? Я их тоже вроде не помню.

 Ну, ты даешь, дядя Саша! Кто у нас по рывкам специалист?

 И, кто?

 Ну, не я же!  заржал 'Крест' Это у тебя 4 побега за 6 лет. Такого бегунка, как ты еще поискать.

 И от меня им что надо?

 Уходить надо  'Крест' вдруг престал балагурить  И скорее, а то, чую я всем нам тут скоро амбец настанет.

 С чего бы это вдруг?

 А, ты сам посмотри. Немец  вон он, рядышком. Пешком нам не уйти, а поезд… сам знаешь, где. А у э т и х приказ  немцам нас не отдавать.

 Думаешь, пострелять могут?

 Да, запросто. А, то и просто сожгут. Ворота заперты, много нам тут надо? Бензином польют и все.

 Да, ладно тебе. Не слыхал я про такие зверства.

 И я не слыхал. Да и впредь слышать не хочу. А, все же  кто их знает.

 Лады, пойдем, погуторим.

Шагая через лежащих на полу людей, я думал. 41 год, начало войны. Ну, и что мы могем? Стукнуться к начальнику конвоя, мол, так и так, знаю я нечто крайне важное и серьезное. Для победы нужное, так что, ведите меня к самому высокому начальству. И, что же он мне скажет? Да, ничего хорошего. Ну, откуда у закоренелого зека может быть какаято важная информация? Никаких вещей из будущего у меня нет, доказательств моего вневременного происхождения тоже.