Они пересекли зал: он впереди, она – чуть поодаль. Пустые столики, погашенные светильники, тусклые лампы под потолком…

За приоткрытой дверью было темно.

«Как я могла увидать там кого-то? – подумала Вера Ивановна. – Показалось, наверное».

Борис Семенович нетерпеливо постучал и тут же толкнул дверь.

– Послушайте, уважаемые, мы уже полчаса сидим в зале и ждем официанта!

Дверь распахнулась. Свет, который проникал из ресторанного зала, не был ярким, но то, что находилось внутри, было видно вполне отчетливо. Выглядывая из-за плеча мужа, Вера Ивановна разглядела коридор, а дальше – саму кухню: большие разделочные столы, холодильники, многочисленные полки, подвесные вытяжки – все как и положено.

Но больше ничего нормального в открывшейся им картине не было. Все перевернуто вверх дном: пол заляпан чем-то черным, всюду валяется посуда, один из шкафов опрокинут, дверца второго сорвана с петель. Корреспонденты криминальной хроники, которую Вера Ивановна часто смотрела по телевизору, назвали бы это «следами борьбы». Кто здесь боролся и с кем?

Ужин к приходу гостей уж точно не готовили.

– Почему тут так пахнет? – шепотом спросила она. Запах был липкий, сладковатый. – Как будто мусор давно не выносили.

– Что здесь произошло? – Голос Бориса Семеновича дрогнул.

Вера Ивановна вцепилась в руку мужа.

«Уходим отсюда. Быстро!» – хотела она сказать, но не успела.

Дверь в конце коридора, за которой находилась, по всей видимости, кладовая или запасной выход, а может, то и другое сразу, была распахнута настежь. И пока супруги, замерев от удивления, разглядывали кухню, на пороге ее показался человек.

Постояв немного, он дергающейся, неровной походкой двинулся в их сторону. Спустя мгновение Вера Ивановна поняла, что перед ними – женщина, причем, судя по всему, официантка, потому что на ней было надето форменное платье длиною чуть выше колен и криво повязанный фартук.

Спутанные волосы закрывали лицо, руки безжизненными плетями висели вдоль тела. Женщина шла медленно, подволакивая ногу, вывернув ступню.

«Как Профессор», – мелькнуло в голове.

– Девушка, вы… С вами все хорошо? – спросил Борис Семенович.

«Идиот!» – чуть не завопила Вера Ивановна.

Разве может быть «хорошо», когда твоя нога…

– Кажется, у нее нога сломана, – прошептала она. – Нельзя просто взять и подвернуть ее под таким углом. Но как же она идет?!

– У бедняжки, наверное, шок, – сказал Борис Семенович и сделал попытку пойти навстречу незнакомке.

Жена схватила его за плечо.

– Не подходи. С ней что-то не так, – скороговоркой проговорила она. – Пошли отсюда, позовем кого-нибудь. Найдем врача.

Муж нетерпеливо стряхнул ее руку.

– Да что с тобой, Вера! – Борис Семенович шагнул за порог и оказался в коридоре. – Я сам врач.

– Ты ветеринар! Боря! Не надо!

Чем отчаяннее она пыталась его остановить, тем меньше было шансов, что он повернет назад.

– Послушай меня хоть раз в жизни!

Она сжала ладони в кулаки с такой силой, что пальцы, пораженные артритом, заныли. Борис Семенович не отвечал и не оборачивался.

– Где тут свет включается? – пробормотал он, проведя рукой по стене.