– Странно, о таких видах я даже не догадывался, – честно признался капитан.

– Под это назначение мне, собственно, удалось добиться для вас внеочередного звания, хотя повышение в звании курсанта – случай редчайший. Разве что он прибыл сюда после подачи представления.

– Всегда буду помнить об этом вашем участии, товарищ капитан первого ранга. Но если уж все выглядит таким образом, то что произошло: мою кандидатуру не утвердили?

– До утверждения дело пока еще не дошло. Для начала важно знать: вы бы согласились остаться? Не по приказу, а по своей воле.

– Думаю, что моего мнения спрашивать не стали бы, а попросту приказали бы остаться. – Конечно же, приказали бы, это уж как водится. Но есть должности, назначая на которые, все же хочется быть уверенным, что люди воспринимают это свое назначение с открытой душой. Хотя и понимаю, что рассуждать таким образом – не по-армейски. Когда-то, в таком же приказном порядке, меня определили в подводники. Во время первого же боевого погружения, к которому ни я, ни двое моих одногодок подготовлены не были, поскольку произошло оно по внештатной «тревоге», мне казалось, что я схожу с ума. Во всяком случае, был уверен, что до конца похода при здравом уме и без истерик не дотяну. Если же все обойдется, то дезертирую. Да-да, такая безумная мыслишка тоже появлялась.

– И чем же завершилось это погружение во флотскую жизнь?

– Тем, что по возвращении на базу я неожиданно был отмечен благодарностью командира субмарины и суточным увольнением на берег. Признаюсь, что отмечали меня не за храбрость, а всего лишь за своевременную помощь мотористу, поскольку в дизелях я немного разбирался, как-никак до призыва учился на курсах механиков. А еще это первое погружение завершилось тем, что меня заела гордыня: «Я что, трусливее других? Он, видите ли, глубины и замкнутого пространства испугался!». Однако с той поры стараюсь щадить нервы и самолюбие людей; а главное, пытаюсь знать их мнение и возможности. Но это так, к слову… А что готовы сказать мне лично вы?

– Предпочитаю служить на флоте. Даже не в береговой артиллерии, а непосредственно на кораблях.

– И он – туда же! – иронично покачал головой береговой полковник. – С утра до ночи только и слышу: «На флот, на корабли…». К вашему сведению, капитан, береговая артиллерия – тот же флот. Потому что корабли строят вовсе не для того, чтобы ублажать наши морские страсти, а чтобы защищать морские берега страны. Кстати, курсы наши как раз и обучают командиров тому, как эту оборону следует надежно, грамотно выстраивать. Хоть это-то вам, новоиспеченный «капитан», понятно?

– Так точно. Если последует приказ, добросовестно буду служить хоть в береговой артиллерии, хоть на курсах. Однако же речь, напомню, шла о тяготении души.

Но даже этим своим заверением «новоиспеченный капитан» береговому полковнику Горлову не угодил.

– «Приказ, приказ…», – проворчал тот. – Все ждут приказов, как манны небесной, не задумываясь над тем, что сами собой эти приказы не появляются. Сначала появляется надобность в них, затем – человек, который порождает сам документ. Причем никогда не угадаешь, с каким именно умыслом… порождает. Ну а служить… Служить везде нужно только добросовестно – это сомнению не подлежит.

3

От потока воспоминаний бригадефюрера отвлекло появление на речном полуострове, в бухточке которого под кронами древних ив притаилась «Дакия», двух румынских офицеров.

– Позвольте представиться: – на хорошем немецком произнес один из них, – капитан Штефан Олтяну, командир отдельной батареи тяжелой артиллерии.