— Короче, Кэт, прими мои извинения, — опустил голову Вася. — Петька тут совершенно ни причем.

— Похоже на то.

— Ладненько, тогда я пошел, дел много, — деликатно сказал мальчишка и поспешил ретироваться, оставив Петю и Кэт одних.

Какое-то время парочка молча сидела на поросшем травой пляже. Вроде бы, недоразумение было разрешено, но неприятный осадок остался, и разговаривать не хотелось.

— Что ж, эгун он, Петя, — нарушила молчание Кэт. — Как твои успехи?

— Эгун он! Потихоньку.

В обычной обстановке мальчик наверняка бы нашел тему для разговора, рассказал бы Кэт что-то интересное, но сейчас в голову ничего не приходило. Речка сверкала тысячами солнечных бликов, воздух пронизывал ленивый покой жаркого дня.

— Мы с Васькой здесь уже больше месяца отдыхаем, с того самого времени, как Ксюша исчезла. Похоже, никто так и не узнает, что с ней случилось. Как все странно в жизни происходит — живет себе человек, никому ничего плохого не делает, а потом раз и все, нету его. И спросить «за что?» не у кого, — мрачно философствовал Петя. — Мне недавно сон дурной приснился, кошмар, проще говоря. Детали из головы выветрились, но главное очень хорошо запомнилось. Иду я по полю, вокруг колосья золотые, небо голубое — простор, красота, и вдруг, откуда не возьмись, появляется огромный черный ворон. Огромный! Наверное, раза в два больше орла! Кружит он над головой и кричит: «Ксеня! Ксеня!». И внезапно оказывается, что поле вокруг меня вовсе не поле, а болотная топь, покачивающаяся при каждом шаге. Мои ноги стали проваливаться, уходить все глубже в трясину. Я и правда этот жуткий могильный холод ощущал даже во сне. А ворон все кружит над головой, смеется, и его крылья затмевают солнечный свет.

Петя замолчал, живо представляя пугающую картину.

— Ты выбрался? Или утонул? — встревожилась Кэт, одно время увлекавшаяся толкованием сновидений.

— Не знаю. Сон оборвался и, наверное, это к лучшему. Ведь выбраться из трясины было невозможно, а умереть даже понарошку, вовремя сна, опасно. Люди всегда просыпаются во время кошмара, избегая смертельной развязки, а те, кто переживает во сне собственную гибель, умирают по-настоящему. Так мне, во всяком случае, кажется.

— Слушай, а вдруг это предзнаменование, вещий сон?

— Вряд ли. На болото я никогда больше не пойду, так что сон в любом случае сбыться не может. А сами эти образы. Знаешь, я часто думаю о несчастной маленькой девочке, пропавшей почти на моих глазах. Раньше мы с Васей разгадывали всякие странные истории, сталкивались с преступниками, но всегда все заканчивалось хорошо. А здесь даже никакого расследования провести не удалось, сгинула Ксюша и все, никаких зацепок. Вот поэтому мне болото и сниться, из-за мыслей о Ксюше. Разве ты не видишь во сне то, о чем думаешь, Кэт?

— Иногда, — девчонка немного помолчала, а потом, сняв темные очки, посмотрела прямо в глаза собеседнику: — Я ведь тебе не говорила о том, что разгадала тайну говорящего ворона?

— Не может быть! Когда?!

— Когда ты приехал ко мне в Колываново. Я очень злилась на брата, до остального мне дела не было, потому и не рассказала, просто из головы вылетело. А поссорились мы с Дэном именно из-за моей догадки. — призналась Кэт и поведала свою версию о появлении говорящей птицы.

— Так значит, ворон звал другую Ксюшу, погибшую много лет назад?!

— Именно.

— Надо было сразу об этом сказать!

— Прости.

Петя так разволновался, что не мог сидеть на одном месте.