|
И я не выдерживаю, за запястья хватаю и в губы впиваюсь. Пусть голову теряет… стонет мне в губы, пытаясь руки из моего захвата вырвать, но на поцелуй отвечает с какой-то дикостью и отчаянием, и у меня у самого перед глазами мир вертится. Дышит мне в рот, язык с моим сплетая, и я наконец-то чувствую, как оживаю. Как хмелею, словно кислородом месяц не дышал, и сейчас глотнул его полной грудью. И меня повело, как пьяного. Оторваться от не нее не могу, хоть и чувствую кожей, как все ближе опасность подбирается, как обволакивает липкой паутиной, отравляет токсичным паром, врываясь в легкие, заставляя забыть обо всем, наслаждаясь этим дурманом.
А в следующее мгновение я опять услышал скрип этой проклятой двери, которую хотелось разнести в щепки и уже готов был свернуть Русому шею, только там стоял не он. А какая-то расфуфыренная рыжеволосая девица, и рядом с ней паренек с камерой. И я вдруг понял, что нас снимают. Реально. Как в долбанном шоу, где разыгрывают людей. Она прикрыла рот рукой, когда увидела мое лицо, во второй руке был смартфон, который она быстро сунула в задний карман джинс, которые настолько плотно облегали ее ноги, что, казалось, сейчас треснут по швам. — Охренеть… это же Воронов. Тот самый… Миша, ты все снял? Это же фурор. Встретившись с моим взглядом, она поежилась и собралась было бежать, но я, выхватив ствол, выстрелил. Пуля пролетела в миллиметре от ее виска. — Стоять. Девица взвизгнула, но мой свирепый вид явно дал ей понять, что еще один звук — и в следующий раз я буду более меток. — А ты, — направил пистолет в сторону оператора, — дверь прикрой. — И еще один выстрел, прямо в объектив камеры. Лекса спряталась у меня за спиной, впиваясь ногтями в ткань пальто, не шевелясь. — Вы что делаете, — взвизгнула рыжая, — да вы знаете вообще, сколько она стоит? В комнату влетел Русый, не понимая, что происходит. Его не было всего минуту. — Камеру забрать. Мало ли что они там навосстанавливают. А потом, подойдя к рыжей, схватил ее за волосы, и больно потянув, вплотную к лицу приблизился. — Жить хочешь? Она смотрела на меня как завороженная и ни слова произнести не могла. — Не слышу. — Д-д-да… Отпустите… прошу вас… — Тогда советую из города скрыться… исчезнуть… из-под земли достану, если нужно будет. Усекла? Закивала быстро головой, не справляясь с испугом, от которого ее подбородок дрожал, и она, цепляясь своим высоченным каблуком за одно из платьев, которое упало на пол, рухнула на колени. — Считаю до трех. Она силилась подняться, но ей это никак не удавалось, тогда она начала отползать в сторону двери, а ее кавалер убежал еще раньше, даже не стремясь помочь своей пассии. — Андрей… это невыносимо… Ты же видишь. Сколько еще людей придется убить, чтобы скрыть нашу грязную тайну… Ты каждый раз будешь вот так вот устранять свидетелей? Нельзя нам… понимаешь? Уходи, прошу тебя. Перестань меня мучить… Не могу так больше, не могу… понимаешь? — и после каждой фразы всхлип, бьет словами, как плетью. Хлестко. Рассекая кожу. Оставляя после себя кровавые отметины и шрамы. Только я не слышу. Не хочу слышать. Ни одного слова. Нужно будет — убью. Каждого. Голыми руками. Пусть не сомневается. — Александра… я буду ждать тебя… юго-восток от торгового центра "Квартал"… Ты должна выйти на… И опять договорить не смог, потому что в коридоре послышался невыносимый гул. Так, словно сюда бежит толпа людей. Крики, возгласы, топот, шум, гам… — Граф, я не знаю, как, но за кулисы фанаты ее прорвались. |
