Только с губ не сорвалось ни звука, все они застрявали в горле, разрастаясь, увеличиваясь в размерах, перекрывали кислород, заставляли задыхаться и в очтаянии бросаться за ножом, чтобы перерезать себе глотку — что угодно, лишь бы избавиться от этого мучения. Закрыл ей глаза дрожащими пальцами.

Сцепил зубы с такой силой, что казалось, раскрошу их в порошок. Невыносимо смотреть на ее лицо, и однвоременно не могу отвести от него взгляд. Красивая, нежная, моя невеста. Длинные ресницы отбрасывают тень на щеки, кажется — она просто спит. Пройдет пара часов и откроет глаза, улыбнется, сладко потянется и расскажет, какие видела сны. Прижал ее к груди, про себя отмечая, насколько нежная и мягкая ее кожа. Она еще оставалась теплой, и это давало какую-то безумную призрачную надежду. Умом понимал, что с каждой минутой это тепло будет испаряться, исчезать, уступая место холоду. Льду. Вместе с ней точно так же застывает и мое сердце. Зарылся лицом в ее волосы, втягивая запах шампуня, духов. Чтобы впитался, въелся навсегда.

Боже, я отдал бы все просто за возможность приехать сюда на час раньше. Всего час… Она была бы жива, улыбалась бы мне, покрывала поцелуями лицо и… я ведь согалосился станцевать этот гребаный вальс. Потому что она так хотела… Чтобы подарить ей первый свадебный танец, который нам так и не суждено было прожить…

* * *

Макс

Я взбежал по ступеням, на ходу сбрасывая пиджак и доставая пистолет. Что, мать вашу, происходит? Кто стрелял? Какого хрена? Ворвался в квартиру и когда подошел к спальне, застыл на месте. В горле моментально пересохло. Я посмотрел на Лену, лежащую в луже крови, медленно моргающую, со слезами на щеках, потом на Андрея — и шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Опустил пистолет. Фаина ей не поможет. К сожалению. Никто не поможет. Рана смертельная, думаю, и Андрей это уже понял, зажимает пальцами, смотрит на нее, а она на него. Ощутил, как все волоски на теле встали дыбом. Я уже чувствовал эту вонь, этот запах необратимости. Она витает здесь, расправив крылья. Огляделся вокруг — Карины нет. Похитили, твари. Понимаю, что Андрею сейчас помочь ничем не могу, а вот девчонку надо искать. Пока та еще жива. И я искренне надеялся, что жива, потому что Андрей не выдержит, после таких ударов уже не воскресают. Часть его уже умерла здесь, если что-то случится с дочерью, умрет и вторая. Набрал ребят, пусть все сюда едут. Надо начинать поиски. Когда увидел, как Андрей дрожащими пальцами закрыл Лене глаза, я стиснул челюсти и сжал кулаки. Достаточно смерти видел за свою жизнь, слишком много, чтобы проняло, но, бл**ь, сейчас мне казалось, что ком в горле раздерет голосовые связки. В глазах запекло. Какой цинизм — убить ее именно сегодня. Словно чья-то жуткая насмешка. Какая-то падаль отняла самое дорогое именно в тот день, когда все должны были быть счастливы.

Как дикая ирония — это белое платье, залитое кровью и Андрей, сжимающий Лену и раскачивающийся с ней из стороны в сторону, как безумный, перебирающий ее волосы перепачканными кровью пальцами. Мороз по коже и сердце в тиски. Словно мне самому дали несколько раз по голове, потому что в висках выло отчаяние. Подошел к нему сзади и сильно сжал его плечи. Молча. Чувствуя, как его колотит крупной дрожью.

— Найдем мразей, брат. Найдем и шкуру снимем живьем. Отомстим за нее. Я клянусь тебе, отомстим. Никто не выживет.

Он меня сейчас не слышал. Ни слова. И я знал об этом. Андрей смотрел на нее, и я понимал, что лишний здесь. Это те минуты, которые принадлежат только им обоим. Самые последние, которые у них остались. Точнее, уже только у него. Было счастье и не стало. Вот так просто оборвалось, как тонкая ниточка, меняя судьбы, кромсая сердца. Счастливой осталась только Лена. Навечно. Я вышел в гостиную, рассматривая пол, сканируя помещение.