Та старалась помочь ему вернуть утраченное равновесие. Но Леонид только отталкивал Аньку, обзывая так, что любая, уважающая себя женщина, просто отвесила бы пощечину за подобные сравнения. А может и скалкой бы огрела, окажись та под рукой.

Впрочем, уважения к себе в Анне похоже не осталось. И она продолжала усилено цепляться за Лёньку, покорно все терпя.

Наде стало противно. Она не понимала, как можно настолько опуститься?! Как можно стать такой?!

- Да отстань от меня! - Леонид вдруг сильнее прежнего толкнул Анну, и та была вынужденна отпрыгнуть, чтобы не упасть лицом во пыль.

Но и подобное поведение "возлюбленного" не отвратило Анну. Однако, наверное решив, что сейчас к Лене лучше не соваться, Анна с гневом обернулась к ним.

- Ах вы, сволочи! - почти шипя, начала кричать она, немного невнятно выговаривая слова. - Это все ты виновата, сучка! - Анькаобвинительно махнула рукой в сторону Нади. - Я сейчас-таки доберусь до тебя…

- Заткнись, Анна, - Тарас не кричал.

Но от его тона мороз прошел по коже Нади.

А Анька послушно замерла, и даже немного оторопела смотрела на него, похоже, впервые столкнувшись с таким поведением мужчины, которого знала с детства. Она моргнула пару раз и открыла рот, наверное, решив, что ей почудилась неприкрытая угроз в голосе Тараса.

- Анна, - он повернулся так, что почти полностью закрыл собой Надю. - Я долго терпел, больше - не собираюсь. Иди к своему Лене, нас - не трогай, - голос Тараса, презрение и отвращение, которые звучали в нем, бил не слабее кулака.

Надя молча наблюдала за тем, как растерянно и жалко та металась взглядом между Тарасом и Леонидом, который, пошатываясь, уходил прочь от двора.

И ей стало жалко эту женщину.

Именно жалко. Она старалась избегать подобного чувства, считая, что жалость унижает ее саму, но Аня не вызывала ничего, кроме жалости. Она сама разрушила свою жизнь, и так долго упорно пыталась разрушить жизни Тараса и своего сына.

- Я твоя жена, между прочим! - с какой-то отчаянной, полупьяной бравадой, Анна уперла кулаки в бока, и попыталась задрать подбородок.

Тарас только хмыкнул и спокойно, даже насмешливо вздернул бровь.

- Уже нет, Аня, - тихо, но все с тем же холодным пренебрежением проговорил он. - И в течении пары недель ты получишь документы, подтверждающие наш развод, - он скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как Анна кусает губы.

Надя заметила, что эта женщина еще собирается что-то добавить. Она даже рот открыла. Но Тарас медленно покачал головой.

- Лучше молчи, - отрывисто предупредил он.

Надя поняла, что стиснула пальцы в кулаки от напряжения, с которым наблюдала эту сцену. Она хотела бы, чтобы ничего этого не было. Хотела бы сказать что-то, чтобы прекратить весь абсурд. Однако Надя молчала.

Это был не ее "бой" и не ее прошлое - Тараса, и он имел право сам расставить все по местам так, как считал необходимым.

- Я теперь тебя и не километр не подпущу к Женьке! - не послушав предупреждения Тараса, вдруг зло завизжала Анька, взмахнув руками. - Все, выметайся из этого двора!

Тарас только медленно усмехнулся. Но в этот раз в движении его губ не было ни капли тепла, только насмешка, и все тоже отвращение.

- И тут ты тоже ошибаешься, Анна, - Надя заметил, как напряженно Тарас выпрямил спину. - Я подал на тебя в суд за подобное обращение с ребенком. Думаю, свидетелей твоего антисоциального поведение, и полного безразличия к собственному сыну наберется предостаточно, - он небрежно махнул рукой в сторону многочисленных соседей, которые все еще наблюдали за происходящим.

Надя проследила этот жест, и поняла, что многие, кто слышал, одобрили подобный поступок Тараса, несмотря на то, что он выступил против родной матери ребенка.

- Тебе его не отдадут! - закричала Анька, едва не стуча ногами об землю.