Блейк придвинулся ко мне и, нежно целуя, повалил меня на кровать. Я думала, что мы покончили с разговорами, когда он уложил меня и навис надо мной. Мы целовались, и любовь, которой я жаждала эмоционально, постепенно пропитывала мое тело. Как только я почувствовала трепет между ног, Блейк перекатился на бок и улыбнулся мне.

— Что ты хочешь узнать? — повторил он. Мне нравилась эта позиция. Блейк был без рубашки в черных баскетбольных шортах. Я была без кофты в белых баскетбольных шортах. Мой светло-розовый лифчик подходил по цвету к двум розовым полоскам по бокам шорт. Рука Блейка покоилась на моем животе.

— Просто расскажи мне о ней. Какой она была?

Я заложила руки за голову, а Блейк закинул на меня ногу, прижав к себе. Я вздрогнула от удовольствия, когда он улыбнулся мне, задумавшись, что сказать. Его небольшая улыбочка превратилась в настоящую улыбку, когда он заговорил.

— Она была очень похожа на тебя.

— Правда?

— Да, вообще-то это здорово.

— В чем, например?

— Ну, она одевалась также, — объяснил он, обмотав небольшой шнурок вокруг своего мизинца.

— Неужели?

— Ага, даже, когда мы были женаты. Она все время заезжала ко мне в офис в баскетбольных шортах, чем приводила Холдена в бешенство.

— Теперь ты называешь его Холденом чаще.

— Да, полагаю, что так. Думаю, он нравился мне больше, когда был Холденом.

— Отцом Дженни?

— Да, — согласился он, целуя меня в губы.

— Что еще?

— Хмм, ну она была очень близка со своей матерью. Холден не хотел детей. Он хотел империю, поэтому, когда он согласился на Дженни, Сара знала, что другой возможности у нее уже не будет. Они были очень близки.

— Мне это нравится. Я тоже была близка со своей мамой. Я собираюсь быть такой же с Пи.

— Ты уже такая.

— Что еще? — улыбнулась я, — Ты лишил Дженни девственности?

— Да, я. Нам было по четырнадцать.

— Что? — спросила я, пытаясь сесть. Он засмеялся, удерживая меня своей ногой и сильной рукой, — Вам было четырнадцать?

— Да, и догадайся, где это произошло?

— Понятия не имею.

— На крышке рояля Августа Ферстера. Мы занимались музыкой.

— Четырнадцать?!

— Да, четырнадцать. Может быть, мы знали, что у нас не так много времени, как должно быть. Надо было начинать раньше. — я была счастлива, что Блейк рассказывал мне о себе и моей сестре с такой любовью. Думаю, Блейк наконец-то смирился. Он мог говорить о Дженни без ненависти ко всему миру, забравшему ее у него. Он говорил о ней с большим восхищением.

— И вы продолжали заниматься этим после?

— Ну, да! До тех пор, пока ее мама не застукала нас, но, по крайней мере, нам было уже пятнадцать, а не четырнадцать.

— О, Боже, Сара застукала вас? Прямо, когда вы этим занимались?

— Ага, Дженни сидела на мне, двигаясь вверх-вниз, когда Сара наткнулась на нас. Мы не хотели этого делать, но это случалось довольно часто.

— Ты имеешь в виду, что не мог держать свои руки подальше от нее?

— Понимаешь, дело в том, что это Дженни была коварным подстрекателем. Она не могла держать свои руки при себе, — я снова улыбнулась. Так держать, Дженни. Я задавалась вопросом, можно ли это выработать в себе, или мне этого не дано. Я бы никогда не смогла держать все под контролем. Я бы умерла.

— И что сказала Сара?

— Она наорала на нас, позвала моего отца, угрожала, что закроет его школу, и забрала ее с уроков фортепиано.