— С кем… ты… так разговариваешь? И чья это квартира? Ты уходи отсюда!

— Чепуха! — сказал Кейн. — Я плачу деньги, и ты прекрасно знаешь, что последнее время я тут жил. Говорю в последний раз — убирайся вон со своей шлюхой!

Гелвада кинулся на него. Кейн ударил его по лицу. Удар свалил бельгийца, он упал, схватившись за кушетку. Кейн засмеялся. Гелвада поднялся на ноги. Лицо его стало серым. Французские проклятия так и сыпались из его рта.

— Ты… гадина! Теперь я убью тебя! — он шагнул к серванту.

— Тебе не убить даже котенка, — сказал Кейн. — Ты выживший из ума бабник! Вон отсюда и быстрее, пока я не выкинул ее и тебя!

Гелвада рывком выдвинул ящик, сунул туда руку и вытащил пистолет.

— Боже! — пробормотал Келзин.

Кейн проговорил, не поворачивая к нему головы:

— Не бойтесь. У него кишка тонка для таких вещей. Много шума из ничего!

— Из ничего? — закричал Гелвада с пеной у рта. — Сейчас ты увидишь!

Он навел пистолет на Кейна. Миссис Келзин взвизгнула.

— Да тише вы, не бойтесь, — сказал Кейн. — Пистолет не заряжен. Наш дружок любит поиграть в ковбоя…

Он резко шагнул вперед, уходя из-под прицела. Коротким прямым ударом он свалил Гелваду. Падая в сторону кушетки, ой пытался ухватиться за нее левой рукой. Правая с пистолетом ударилась о край кушетки.

Раздался выстрел…

Выражение крайнего изумления показалось на миг на лице миссис Моринс. Только на миг. Затем она попыталась что-то сказать, рот ее раскрылся, но она не произнесла ни звука. Она попыталась поднять руку и не смогла. Судорога исказила ее лицо, она сползла с дивана…

— О, Боже мой, — прошептал Келзин.

Его жена закричала и бросилась вон из комнаты, но зацепилась нотой за стул, упала и осталась сидеть на полу, тихо всхлипывая.

Гелвада оглянулся. Он увидел лицо миссис Моринс. Пальцы его разжались, и пистолет выпал. Он закрыл лицо руками. Плечи его вздрагивали. Он плакал.

— Проклятье, — сказал Кейн мрачно. — Это черт знает… это ужасно. — Он обернулся и посмотрел на Келзина. Тот моргнул. — Сойдите вниз и позовите портье… Какой кошмар. Пожалуйста побыстрее…

— Да, — сказал Келзин и вышел. Его жена начала истерически рыдать, Кейн дал ей воды и пошел к телефону. Он поднял трубку и набрал три девятки…

Кейн стоял перед электрическим камином, глядя на инспектора уголовной полиции, сидевшего за столом. Часы на соседней церкви пробили четыре, и следом донесся шум отъезжающей машины, которая увозила тело миссис Моринс. Кейн подумал о том, как утомительна и скучна служба офицера Си-Ай-Ди, вынужденного в такую ночь выезжать по таким гнусным делам.

Полицейский инспектор сидел у карточного столика, выдвинутого на середину комнаты, и писал что-то в блокноте медленно и старательно. У него были седые волосы и опухшие суставы пальцев. Наверно, он страдал от ревматизма, подумал Кейн. Перед ним лежали исписанные листы бумаги. Молодой констебль, стоявший за ним, скучающим взглядом обводил комнату. Гелвада сидел на краю дивана, ближе к камину. У него было измученное, постаревшее лицо. Он поминутно облизывал пересохшие губы и еле слышно вздыхал. Кейн решил про себя, что он просто великолепен. Инспектор встал из-за стола и сунул блокнот в карман.

— Так… Это все, что мы сейчас можем сделать. — Он смотрел на Кейна. — Стоит ли говорить, джентльмены, вы оба должны явиться, когда это потребуется. Расследование будет проведено на той неделе, я полагаю…

Не поворачивая головы, Гелвада вдруг выдавил из себя:

— Джек… Зачем? Зачем ты это все говорил.