«Ну все, накапал, сейчас начнет выяснять, чего я здесь высиживаю, почему ничего не заказываю. Скажу, что жду армейского друга», — решил Леня.

Он уже сжал челюсти, чтобы с вызовом встретить вопрос, как вдруг в бар вошли новые посетители — трое могучих ребят с квадратными подбородками. Хозяин мгновенно побледнел, несмотря на свою природную смуглость. Начался тихий, но предвещавший грозу разговор.

Леня тихонько достал из кармана фотоаппарат, настроил его под столиком и, чуть приподняв над стаканом, незаметно щелкнул — это «казанцы», птицу видно по полету. Хозяин, суетясь, пригласил гостей за кулисы для разговора в более спокойной обстановке. Гости скрылись в кабинете.

Чуть покачиваясь на затекших от долгого сидения ногах, Леня подозвал официантку, расплатился и вышел в холл. Здесь он сделал вид, что идет в туалет, а сам проник в служебные помещения и по голосам, доносившимся из-за неплотно прикрытой двери, сразу определил, где кабинет хозяина. Тихонько достав диктофон, он приблизил его к дверной щели и стал записывать.

Сыщик чувствовал себя в дурацком положении. Что за детские методы работы! Стыдно, как он низко пал! Такую примитивную слежку мог позволить себе какой-нибудь шантажист-новичок, но ему, профессионалу с солидным стажем, на счету которого суперсложные дела, было не по себе.

Между тем разговор за дверью становился все горячее и все интереснее. Казанские молодцы требовали у хозяина денег, иначе грозили сейчас же разгромить его заведение. Хозяин, дрожа, умолял подождать, пока он не соберет нужную сумму, клялся, что дела идут из рук вон плохо, обещал все продать и расплатиться с «казанцами». Но ребята были непробиваемы, как скалы. Наконец главный из них произнес:

— Ну что, даешь бабки, в последний раз спрашиваю?

— Мальчики, один день, дайте мне один день! — умолял хозяин.

— Все, базары кончены. — Главный решительно поднялся, и его подручные тоже загремели стульями.

Прижимая к груди диктофон, Леня едва успел отскочить к двери туалета, когда мимо него прошествовали громилы. За ними с мольбами на устах семенил испуганный хозяин.

Из зала донесся грохот и первые крики. Заглохла музыка, зазвенела разбиваемая посуда, завизжали женщины.

«Началось». Леня забежал в зал и стал торопливо снимать весь этот погром. Он надеялся, что в суматохе никто на него не обратит внимания.

Между тем казанские громилы вовсю доказывали, что даром они свой хлеб не едят. За считанные минуты от прекрасно отделанного помещения осталась жалкая куча мусора. Вдалеке завыла милицейская сирена.

— Сматываемся, — бросил главный бандит своим товарищам и, внезапно обернувшись, увидел Леню с фотоаппаратом в руках.

Его реакция была молниеносной. Он заломил фотографу руку, так, что тот согнулся пополам, и, не отпуская ее, заспешил к выходу. За ним заторопились его напарники.

— Эй, Квадрат, зачем он тебе, брось! — прохрипел на ходу один из них. — Надо сматываться!

Но Квадрат продолжал молча тащить Леню, которому приходилось бежать за ним с вывернутой рукой, полусогнувшись в поясе.

Его мигом втолкнули в автомобиль, и с визгом на поворотах бандиты скрылись в лабиринте новостроек, заметая следы от возможной погони.

— И когда они успели мусоров вызвать? — зло проговорил один из громил, перевязывая носовым платком порезанную стеклом ладонь.

— Да сразу же и вызвали, как только мы зашли, — равнодушно ответил Квадрат и наконец отпустил Ленину руку. Тот со стоном вернул ее в естественное положение.