— Интересно, — сказал Леня, нарушив молчание, — как поживает наш общий знакомый Ольшевский. Он тебе не звонил?

— Нет, — ответила Елена. — Меня же целыми днями не бывает дома, а вечерами я встречаюсь с тобой. Может быть, конечно, он и звонил…

— Значит, я просто опередил его. Ведь он тоже строил в отношении тебя какие-то планы.

— Надеюсь, не матримониальные.

— Я тоже на это надеюсь, но надежды мало.

— Могу тебя успокоить, — улыбнулась Елена. — Выйти замуж за милиционера не входит в мои жизненные планы. Мне глубоко чужда романтика ночных дежурств и вызовов. Нет, правда, дело не в этом, он, конечно, приятный человек, но я верю в любовь с первого взгляда. Если не в любовь, то в симпатию или что-нибудь в этом роде.

— А в отношении меня как у тебя с первым взглядом? — с робкой надеждой спросил Леня.

— Нормально.

— Ну, если бы было хорошо или отлично… а то нормально… Можно сказать, не оставляешь мне шансов на успех.

— Всегда есть последний шанс…

Помолчали. За окном стал накрапывать дождь, прохожие вооружились зонтиками. Только нищие у метро упорно не сходили с насиженных мест, мокли, и мелкие холодные капли мочили бумажные деньги, зажатые в их влажно-красных ладонях.

— А выйти замуж за фоторепортера не входит в твои жизненные планы? — спросил Леня и напряженно замолк.

Елена вертела в руках салфетку.

— Что-то я не понимаю, ты что, делаешь мне предложение? — наконец спросила она.

— Нет, пока просто прощупываю почву. Делать подобные предложения с бухты-барахты не в моих привычках. Я считаю, для этого нужна мощная материальная база. Но мы могли хотя бы попробовать…

— Попытка не пытка? — рассмеялась Елена. — Сначала спрашиваешь про мои жизненные планы, а потом их же и разрушаешь.

— Значит, да?

— Скорее да, чем нет.

Они вышли из ресторана и пошли по пустынному Тверскому бульвару. Поток машин ревел, заглушая речь, разбрызгивал лужи, душил редких прохожих выхлопными газами. Пришлось перейти на среднюю часть бульвара, под защиту раскидистых деревьев. Там, на островке спокойствия в бушующем океане московского центра, гуляли только унылые собачники со своими откормленными питомцами.

Леня снова вспомнил тот вечер у Женьки и стал оглядываться по сторонам.

— Ты кого-нибудь ищешь? — спросила Елена.

— Ищу, — ответил с улыбкой ее спутник. — Помнишь, мой соперник Ольшевский рассказывал о каком-то «новом русском», который по вечерам бродит и смущает одиноких женщин своим вызывающим видом?

— Помню, ну и что?

— А помнишь, Ольшевский рассказывал, что его уже два раза задерживали на Тверском?

— Помню. Что из этого? Что тебя так заинтересовало?

— Представляешь, может быть, он сейчас здесь бродит и выискивает очередную жертву.

— Ты на роль жертвы явно не годишься, он на тебя не клюнет.

— Ну, мало ли… Может, он спутает в темноте. — Леня глубоко задумался и забормотал про себя: — Новый русский в белом «Мерседесе»… Богатый эксгибиционист, боящийся огласки… Интересно…

— Мне абсолютно неинтересно. Даже было бы неприятно с ним встретиться на узкой дорожке. Больной, неизвестно, что ему в голову взбредет, — сказала, недоумевая, Елена. — И вообще, ты знаешь, я замерзла, здесь не очень уютно. Пойдем, а?

— Да, сегодня плохая погода. Он вряд ли…

— Не понимаю, что тебе в нем?

Они прошли уже весь бульвар и свернули на Никитскую.