— Да я и не собираюсь ехать в Ошдян, а только в Сабадкинский лес.

— Ха, так всякий может сказать!

— Мне вы можете поверить, я тоже "служебное лицо" и не стану врать в таком важном деле.

Келемен Пыжера скривил рот в недоверчивой усмешке.

— Ха, это всякий может сказать, что он — служебное лицо. А кто вы такой?

Гёргей замялся: не повредит ли его плану, если он раскроет свое инкогнито.

— Сепешский вице-губернатор! — невольно сорвалось с языка у Престона.

— Ну, это всякий может сказать, да только не всякий этому поверит! — воскликнул Пыжера, с подозрением осматривая бедноватый экипаж.

Тогда Гёргей сунул руку в карман и, поманив к себе Пыжеру, сунул ему в руку блестящий серебряный талер.

— Я-то вам верю, вы меня убедили, — нимало не смутившись, добавил рябой и отсалютовал ему копьем. — А все ж таки не советовал бы я вам, ваше превосходительство, ехать в Сабадкинский лес или еще дальше. Мы-то можем пропустить: ежели человек обязательно хочет помереть, это уж его дело! А ежели вам только к лесничему, то, может, вы и не помрете. Но в том-то и беда…

— Как так? — удивился вице-губернатор.

— А так, что, который человек умрет, этот на месте останется. Он уж не занесет в наш город чумы. А вот того, кто не умрет, застава обратно в Бать не пропустит, будь он даже сам король. Не можем же мы черную смерть напустить на наш народ. Значит, все дело в том, собираетесь ли вы, ваше превосходительство, ехать обратно или — нет?

— Гм, вы правы, — отвечал Гёргей. — А нельзя ли придумать какой-нибудь способ, чтобы мне все же можно было возвратиться?

Рябой копейщик почесал затылок.

— Есть один такой способ, — нехотя промямлил он, — ежели, к примеру, вы, ваше превосходительство, ехали бы к лесничему Варге.

— Да? А ведь я как раз и еду к лесничему Варге. Вы знаете его?

— Еще бы не знать!

— Говорят: хороший человек? — решил прощупать почву Гёргей.

— Верно говорят. Он и сегодня опять девять кегель сбил в Сабадкинской корчме.

— Так какой же способ?

— А вот, ежели бы два служебных лица проводили вас, ваше превосходительство, до господина Варги, а потом — обратно и под присягой подтвердили бы, что вы дальше его дома не ездили, тогда бы мы со спокойной душой пропустили вас и обратно.

Гёргею понравилось разумное предложение, и он вступил в переговоры с Пыжерой.

— Правильно! — заметил он. — Значит, все же можно туда проехать?

— Туда — легко, обратно — трудно. Мы вот только сегодня утром пропустили одного верхового. К слову сказать, он назвался человеком вашего превосходительства, едет, говорит, в Буду, а назад возвращаться не собирается. Как уж он там от Ошдяна дальше пробирался — его дело. По ту сторону Ошдяна точно такая же застава стоит. Власти наши так порешили, что, как только у черной смерти кончится провиант, она сама по себе прекратится.

— Вы говорите, верховой проехал туда?

— Да, военный один.

— И сказал, что он — мой человек?

— Да, хвастал, что он на службе у сепешского вице-губернатора состоит, и даже грозился всех нас саблей зарубить, ежели мы его не пропустим. А еще сказал, что он везет самому наместнику в Буду такую весть, что наместник велит весь наш город спалить, ежели гонец по нашей вине с опозданием к нему прибудет. Ну, господин бургомистр проверил его бумаги и велел пропустить.

— Каков из себя был этот военный?

Пыжера описал внешность и одежду всадника, но лучше всего ему запомнился конь, потому что конь этот шел иноходью и у него была звездочка на лбу.