– Эйно! – закричал я, понимая, что против серьезного противника мне здесь не выстоять. – Эйно!

    Он вбежал в келью, сжимая в одной руке окровавленную саблю, а в другой – короткий казнозарядный карабин, навылет пробивающий человека в самых тяжелых доспехах.

    – Там было двое… Айек, что это?! Ты привел меня в засаду?

    – Все… гораздо… хуже… – неожиданно захрипел бородатый мужчина за столом, поднимая на нас измученные долгой болью глаза. – Бумаги… у главаря.

    – Маттер, займись им! – рявкнул Эйно. – Айек, за мной!

    Увы, но я был беспомощен. Из бородача выпустили слишком много крови: они делали это долго, расчетливо, так, чтобы доставить несчастному максимально возможные страдания, – и теперь он умирал.

    – Скажи им, – тихо простонал он, – скажи графу, что все гораздо хуже, чем он думал. Все бумаги… все бумаги у черного.

    Я мог только облегчить боль. Вскоре Эйно и Айек вернулись в келью. Бородач еще дышал, но мои руки отправили его в мир грез – и только травы, которых со мной не было, смогли бы вернуть его к реальности. Впрочем, в его услугах уже не было нужды. Эйно расстегнул заляпанную кровью кожаную сумку и нетерпеливо выхватил из нее грубо распечатанный пакет.

    – Ах, проклятье! – выкрикнул он, едва глянув на тонкие желтые листы. – Кто бы мог подумать!

    Дальше последовала фраза на непонятном мне языке – вероятно, он изливал свои чувства по-пеллийски. Не обращая на него внимания, Айек сунул мне небольшую обтянутую кожей флягу.

    – Ну ты молодец, мальчик, – сверкнул он глазами, глядя на окровавленный труп в сером плаще, – передавай привет своим учителям…

    – Увы, – скривился я, давясь терпким и неимоверно крепким вином. – Я с севера.

    – Ах ты!.. – помотал головой Айек и отвернулся. – Он умрет? – спросил он у меня, с нежностью глядя на бородача.

    – Он уже умирает, – ответил я. – Здесь я ничем не могу помочь: они слишком долго пытали его.

    – Знаешь, я почти не знал этого человека, – произнес Айек, не смотря на меня, – а ведь мы работали с ним не один год. Да, немало дел и денежек прошло через наши с ним руки. Теперь мне придется выкручиваться одному. Грустно, э?

    – Мне очень жаль, сье, – вздохнул я и снова приложился к фляге: меня трясло.

    – Нам нужно сматываться, – резко произнес Эйно, пряча пакет с бумагами под одежду. – Айек, я могу забрать тебя с собой и высадить южнее. Пойдешь?

    – Князь, я боюсь воды, как преисподней, – грустно отозвался тот. – Не беспокойтесь обо мне, я справлюсь сам. Лучше бы вы подарили мне свой новомодный карабин…

    – Он пеллийский, – удивленно нахмурился Эйно, – центрального боя, на пять зарядов. Где ты найдешь патроны?

    – Они уже перестали быть такой проблемой, князь.

    – Тогда держи, – все еще удивленный, Эйно бросил вельможе свое оружие, и тот, на лету перехватив тонкое тело карабина, нежно погладил его рукой:

    – Купить такой я не могу… а патроны как-нибудь достану.