Дар "макура на хирума" открылся у нее в годовщину смерти ее бабушки, приветливой маленькой старушки, основательницы "Шиян когаку" как главной фирмы, производящей "таби" – традиционные японские носки, в которых большой палец отделен от остальных.

Кабуто, бабушка Минако, сыграла заметную роль при ее рождении. Роды оказались долгими и мучительными. Обо всем этом Минако узнала от своей матери. А долг, как известно, платежом красен.

Кабуто умерла в один из дней рождения Минако. И поэтому в памяти Минако этот день всегда рождал мрачные ассоциации со строго оформленной бабушкиной могилой на синтоистском кладбище в предместье Осаки. Мать водила ее ту да еще в детстве, но, как только она стала достаточно взрослой, чтобы самостоятельно находить дорогу, ей предложили одной исполнять долг перед умершей.

Свою одиннадцатую годовщину рождения она тоже проводила у могилы Кабуто. Всю ночь перед этим лил дождь, и синтоистское кладбище заволок туман, напоенный резким ароматом дикорастущих лекарственных растений, топорщившихся между могилами.

К этому времени исполнилось ровно восемь лет со дня смерти Кабуто, и ее образ виделся теперь Минако столь же расплывчато, как и окутанные туманом могильные плиты.

Она исполнила обряды синто по памяти, но ее разум не участвовал в этом, мысли витали где-то далеко-далеко. Закончив обряд поминовения, Минако встала, отряхнула с колен налипшие листья и траву и уже собралась было уходить.

Вдруг что-то неведомое остановило ее, и она медленно повернулась лицом к могиле. Там, свернувшись калачиком на могильной плите, лежала рыжая лиса.

– Здравствуй, внучка, – сказала лиса, произнося слова так, будто бы она зевала. – Не узнаешь меня? Это же я, Кабуто.

Минако вздрогнула, тряхнула головой, ущипнула себя, протерла глаза и снова посмотрела. Ее бабушка – а может быть, лиса – сидела там же. Лиса улыбнулась ей. Минако затравленно огляделась вокруг, ища кого-нибудь, кто мог бы тоже увидеть это диво. Но на кладбище она оказалась единственной посетительницей.

– Бабушка, – прошептала наконец Минако. – Неужели ты стала лисой?

– Да, – подтвердила Кабуто. – На данный момент.

Минако раскрыла рот от изумления.

– А ты можешь снова стать Кабуто?

– Но я и есть Кабуто, дитя мое.

– Я имею в виду ту Кабуто, которую я знала.

– С тем несносным телом? – презрительно скривилась лиса. – Зачем оно мне снова? Я почти триста лет ждала, пока не избавилась от него. Достаточно долго, не правда ли?

Не зная, что тут ответить, Минако лишь кивнула.

Лиса, она же бабушка, спрыгнула с могилы и села перед ней, почесывая нос изящной передней лапкой.

– Что бы там ни было, лисы, видишь ли, не умеют лгать, – сказала она. – Наверное, поэтому я и предпочла эту оболочку. Меня тошнило от лжи, обмана и хитрости. – Лиса покачала головой. – Я пришла к тебе сегодня, чтобы предостеречь тебя. Да, именно предостеречь. Это, наверное, самое подходящее слово.

– Предостеречь от чего?

– От того, во что превратится твоя жизнь, если ты будешь такой же амбициозной, какой была я. Мне не хочется, чтобы твой дух, когда ты окажешься на смертном одре, был истощен десятилетиями лжи, обмана и хитрости.

– Я не делаю ничего подобного, – запротестовала Минако.

– Ну так будешь делать. Таков уж мир, – сказала лиса. – Наш мир.

– Я не понимаю.

– Нет-нет, ты все понимаешь, глупая девчонка, – отрезала бабушка-лиса.