|
Ватиса осела на пол, лишившись дара речи от ужаса, но Ясмела смотрела на разъяренного варвара, не отводя глаз. Она понимала, что речь идет о ее жизни. Доведенный до безумия подозрениями и нерассуждающей паникой, он был готов сеять смерть при малейшей провокации. Но принцесса чувствовала какое-то невыразимое возбуждение от опасности ситуации. — Не бойся, — сказала она. — Я принцесса Ясмела, но у тебя нет причин бояться меня. — Зачем ты привела меня сюда? — рявкнул он, осматриваясь вокруг сверкающими глазами. — Что это за ловушка? — Это не ловушка, — ответила она. — Я привела тебя сюда, потому что ты можешь мне помочь. Я воззвала к богам — к Митре — и он велел мне пойти на улицы и просить помощи первого, кого я встречу. Это было нечто, что он мог понять. У варваров тоже есть оракулы. Он опустил меч, хотя и не вложил в ножны. — Ну, если ты принцесса Ясмела, тебе действительно нужна помощь, — буркнул он. — Твое королевство попало в дьявольскую переделку. Но чем я могу тебе помочь? Конечно, если тебе нужен головорез… — Садись, — предложила она. — Ватиса, принеси ему вина. Варвар повиновался. Она обратила внимание, что он позаботился сесть спиной к прочной стене, где он мог видеть всю комнату. Он положил обнаженный меч на защищенные кольчугой колени. Ясмела смотрела на меч в восхищении. Его тусклый синеватый блеск, казалось, отражал былые кровопролития и грабежи. Она сомневалась, что сможет его поднять, но знала, что наемники вращают мечи одной рукой с такой же легкостью, как она — хлыст для верховой езды. Она обратила внимание на силу и мощь рук варвара. Это не были корявые неразвитые лапы дикаря. С чувством вины она внезапно обнаружила, что представляет, как эти сильные руки перебирают ее темные волосы. Варвар, похоже, успокоился, когда она села напротив него на диван. Он снял свой легкий шлем и положил рядом на стол, и откинул назад железный назатыльник, позволяя складкам кольчуги падать на его массивные плечи. Теперь она более явственно рассмотрела его несходство с гиборейцами. В его темном, покрытом шрамами лице был намек на угрюмость, и, хотя черты его не были отмечены испорченностью или злобой, они были определенно грозными, а самым примечательным были его горящие синие глаза. На низкий широкий лоб спадали пряди взъерошенных волос, черных как вороново крыло. — Кто ты такой? — резко спросила она. — Конан, капитан наемных копьеносцев, — ответил он, одним глотком опустошая чашу вина и протягивая ее наполнить снова. — Я родом из Киммерии. Название ей мало что говорило. Она смутно знала, что эта дикая, угрюмая холмистая страна лежит далеко на севере, за пределами гиборейских земель, и населяет ее дикая, жестокая, угрюмая раса. Она никогда до сих пор не видела киммерийца. Ясмела оперла подбородок на руки и устремила на воина взор глубоких темных глаз, которые полонили много сердец. — Конан Киммериец, — произнесла она, — ты сказал, что мне нужна помощь. Почему? — Ну, — ответил он, — это всякому понятно. Твой брат король — пленник в Офире, Косс строит заговоры, чтобы поработить тебя, этот колдун в Шеме провозгласил кровь и смерть. А что хуже всего, так это то, что твои солдаты дезертируют ежедневно. Принцесса ответила не сразу. Для нее было внове слышать столь откровенную речь. Слова этого человека не прятали суть за придворными вежливыми оборотами. — Почему мои солдаты дезертируют, Конан? — спросила она. — Некоторых переманил Косс, — ответил он, с удовольствием потягивая вино. — Многие считают, что Хорайя как независимое государство обречена. Многие испуганы россказнями об этом псе Нэтоке. |
