Утром проснувшийся жених затравленно посмотрел на меня. Я поднял руки: «Ты что, чувак, за кого ты меня принимаешь?» – и он поверил. А может быть, и нет.

Так что у меня ситуация была совершенно иной.

Старпом выпил еще спирта и заснул уже поувереннее. Удостоверившись в этом, мы с капитаном приняли также. Чтобы двигатель наших организмов, потерявший от рассказа старпома в оборотах, заработал в полную мощь. Чтобы капитан привел катер в порт. Чтобы я добрался до города. Пришел в экспедицию. Чтобы на пару с Хаванагилой отправиться дальше по острову Сахалин в поисках моей Лолиты.

Я вышел на палубу, облокотился о леера. Лолита стояла рядом со мной, то сливаясь с сумеречными ветрами, то выделяясь смутным силуэтом. Мы стояли на корабле у борта, я перед ней с протянутой рукой. На ней прекрасный шелк, на мне костюм матроса, я говорил с тревогой и мольбой. Я говорил ей: туда взгляните, леди, где в облаках взлетает альбатрос, моя любовь вас приведет к победе, хоть вы знатны, а я простой матрос.

Но Лолита молча смотрела на меня, и я не мог понять, с каким выражением. Есть у этих сучек такое выражение, что одновременно и согласие, и отказ. Нужно только угадать, что именно, или, точнее, какое чувство превалирует. Наверное, я не угадал, потому что на признание влюбленного матроса сказала леди «нет». Ну, наверное, не совсем нет, может быть, не сейчас, позднее, тогда, когда придет ВРЕМЯ, когда я уже больше не смогу ждать, когда я обессилю от поисков ее во времени и пространстве. Ничего я не понял, мудила старый. Или, наоборот, мудила молодой. Сколько мне лет? Двадцать два года? Или за шестьдесят?.. Какая разница. Как тогда ничего не понимал, так и сейчас ничего не могу спрогнозировать. Тайна сия велика есть. Но в тот момент взметнулась во мне кирная душа, как крылья альбатроса, и бросил я ее в бушующий простор. То есть вот еще секунду назад она была здесь, а секунду вперед ее уже нет. Растворилась, растаяла, распалась на мельчайшие частицы, слилась с гужующейся в воздухе моросью. А море бурное ревело и стонало...

– Заходи, геолог, в рубку, выпьем по маленькой, – кликнул меня капитан из рубки.

В рубке было тепло, похрапывал старший помощник. На часах двенадцать. Ночь. Я разбросал спирт по стаканам.

– Ну, с праздничком, – поднял стакан капитан.

– С каким праздником? – не понял я.

– С Днем сталинской конституции, – строго сказал проснувшийся старпом, пригладил лысину, выпил и сказал: – При нем такого бардака не было.

– Какого бардака? – уточнил я.

– А никакого и не было. Вот, к примеру, рази ж при нем в рейсе пили? Не пили.

– Конечно, – скептически гмыкнул капитан.

– Ну, пили, – неожиданно быстро согласился старпом. – Но втихаря. Чтобы капитан на меня не стукнул, а я на него. Держава была! – завершил он параллели между тем временем и этим.

А какое время сейчас, я с уверенностью сказать не могу, потому что время на Сахалине течет как то уж чересчур самостоятельно, не вписываясь ни в какие научные рамки. Вот и пример подвалил. Выпили мы в двенадцать ночи, через секунду врезались в берег, а на часах было уже шесть утра. (Надо будет посоветоваться с Эйнштейном.)

Я двинулся прочь от берега, оставляя позади