Доктор Поцци уселся в кожаное кресло, которое минутой раньше занимал хозяин дома.

– Я никому не хочу внушать чувство вины, – возразил он. – Я констатирую факты.

– Факты, факты… – запальчиво повторил издатель, вставая и начиная мерить широкими шагами ковер.

Он явно был обеспокоен состоянием жены, за которое, однако же, не чувствовал себя ответственным. Очки в толстой черепаховой оправе, за которыми блестели черные живые глаза, которые унаследовала от него Валли, соскользнули вниз с его носа. Указательным пальцем, искривленным артритом, он вернул их на место. Эдисону Монтальдо было всего сорок лет, но у него уже появились серьезные проблемы со здоровьем.

– Я вас понимаю, командор. Однако достаточно одного сперматозоида, чтобы устроить грандиозные неприятности, – сказал доктор. – Несмотря на то, что Бенито Муссолини поощряет многодетные семьи, презервативы все-таки существуют, и ими следует пользоваться.

– Презервативами пользуются, когда спят с проститутками, доктор Поцци, – нахмурился издатель. – И если верить некоторым врачам, с не слишком большим успехом. Это предмет, связанный с пороком, – настаивал он. – Вы не можете рекомендовать его законным супругам.

Доктор Поцци подумал про себя, что образ мыслей издателя был идиотским еще до того, как тот стал фашистом.

– Я полагаю, что дал вам добрый совет, чтобы защитить здоровье вашей жены. Но вы вольны поступать как знаете, – заключил врач.

Он с удовольствием допил последнюю каплю коньяка, который, хоть и был французским, а значит, антифашистским, заполнял подвалы в доме Монтальдо, и встал, чтобы попрощаться.

– Я могу подняться наверх? – спросил его хозяин дома, отказавшись от полемики.

Этот упрямый антифашист был, в сущности, порядочным человеком и к тому же отличным медиком.

– Так можно?.. – повторил он, удивленный молчанием доктора.

– Дайте женщинам время привести все в порядок. Через полчаса можете подняться. Нужно подыскать кормилицу, – посоветовал он. – Вряд ли мать сама сможет кормить. Обильное и тщательное питание поможет ей набраться сил. Свежее мясо, возможно, с кровью, стаканчик легкого вина к обеду, побольше фруктов и свежей зелени.

– Вы уходите, доктор? – озабоченно спросил Монтальдо.

– Меня ждут другие пациенты, – пожал плечами врач. – Ваша жена вне опасности. Сегодня вечером я вернусь проведать ее. Будьте покойны, командор, и следуйте моим советам, – попрощался он, протягивая руку.

Эдисон Монтальдо хотел было выбросить вперед правую руку в виде приветствия, как это предписывалось режимом, но решил для доктора Поцци сделать исключение и ограничился рукопожатием.

Оставшись один, он налил себе еще выпить и закурил «Македонию» с золоченым мундштуком.

Библиотека была совершенно изолирована от остального дома, в ней царила полная тишина. Здесь Эдисону приходили в голову самые лучшие его идеи, здесь ему всегда хорошо думалось. И теперь он старался понять причину едва уловимого беспокойства, которое необъяснимым образом тревожило его. Оно началось несколько часов назад в Милане после неожиданного телефонного звонка сестры Полиссены в дом Анны Гризи, где он в тот момент находился, но отнюдь не по издательским делам.