– Не нужно! – испуганно вскричала она и обратила умоляющий взор на Ранулфа. Дейкр расслышал предостерегающие нотки в ее голосе и, не выпуская девушку, повернулся к другу. При виде искаженного яростью лица Ранулфа и наполовину вынутого из ножен кинжала он поспешно отпустил Лайонин и положил тяжелую руку на плечо друга. Губы скривились в сдержанной улыбке.

– Я не шучу, Дейкр. Она…

Разговоры в парадном зале смолкли, музыка на галерее затихла. Немногие из тех, кто имел несчастье столкнуться с яростью Черного Льва, остались после этого живы и относительно здоровы. Лайонин поторопилась встать между мужем и лордом Дейкром.

– Значит, теперь, когда ты стал жертвой любви, хочешь произнести торжественную речь и поклясться, что отныне защитишь жену даже ценой собственной жизни? – поддразнил Дейкр.

Напряжение покинуло Ранулфа. Рука сползла с рукояти кинжала.

– Это верно. Я действительно готов оберегать ее любой ценой.

– В таком случае, друг мой, если я дам слово не похищать твою жену, могу хотя бы посмотреть на нее?

Ранулф улыбнулся и вывел Лайонин на свет. Гости возобновили прежние занятия. Музыканты взялись за инструменты.

Лайонин едва сдерживала гнев, пока Ранулф старался подтащить ее ближе к горящим свечам. Сейчас она чувствовала себя кобылой, которую барышник старается сбыть покупателю.

– Ты молодец, Ранулф! – воскликнул Дейкр, хлопая друга по плечу. – Одни эти волосы стоят потери свободы!

И тут Лайонин, не выдержав, набросилась на них. Изумрудные глаза сверкали, каждое слово дышало презрением.

– Если вы, благородные рыцари, закончили осмотр, может, займетесь скотом?

Она круто развернулась и рассерженно удалилась в вихре разлетевшихся рыжеватых волос.

Ранулф о чем-то просил ее, но она не слышала слов. Только голос. И сжала кулаки в ответ на смех Дейкра.

И тот и другой были немедленно забыты, как только королева Элеонора представила ее Беренгарии. В детстве у Лайонин было мало подруг. Все гости, приезжавшие в Лоренкорт, были либо слишком молоды, либо чересчур стары, но, увидев Беренгарию, она поняла, что обрела подругу. Познакомив их, королева Элеонора удалилась, а они схватились за руки, как старые приятельницы.

– Думаю, ты ощущаешь то же самое, что и я. Мы словно знали друг друга целую вечность. Представляю, какой фурор мы произведем вместе.

– О чем это ты? Не вижу никаких причин для фурора!

– Невинное дитя! Оглянись! Посмотри на мужчин в этом зале! На полные зависти и злобы глаза их жен! Взгляни на своего красавца мужа! Он неотступно наблюдает за тобой, готовый напасть на любого, кто посмеет с тобой заговорить.

– Но почему…

– Я не стану ничего объяснять. Сама все поймешь. Ранулф действительно смотрел на жену, тем более что ее красота прекрасно оттенялась внешностью леди Беренгарии. Женщины были одного роста: одна светлокожая, с волосами цвета львиной гривы, ниспадавшими до бедер, другая – с темно-рыжими волосами, чуть-чуть не доходившими до талии, и карими глазами. Лайонин понравилась ее прическа. Справа и слева от пробора были заплетены по три крошечные косички, отведенные назад и связанные длинной красной лентой, вышитой крошечными жемчужинками. Узкая шелковая туника, обрисовывавшая роскошную фигуру, была в тон волосам. Поверх туники красовалось безупречно белое бархатное с юрко без рукавов.

Лайонин была в синем: зеленовато-голубая туника, подчеркивавшая цвет глаз, и темно-синее бархатное сюрко. Обе женщины, красивые и изящные, тихо беседовавшие между собой, наделали немало шума среди придворных. Мужья неотрывно следили за обеими. Во взглядах женщин светились нескрываемая ревность и зависть. Мужские глаза пылали желанием и страстью к недостижимому.