Курсы машинописи пришлись Урсуле не по вкусу, но учеба длилась недолго, а работа в фирме отца оказалась, по ее понятиям, вполне приятной. Отец отвозил ее утром в офис, привозил домой на ланч, а дважды в неделю разрешал не возвращаться на работу во второй половине дня, потому что на целую неделю дел для нее не хватало. Тогда они с матерью отправлялись на долгие прогулки.

Вокруг Пурли еще оставались красивые незастроенные места, хотя Герберт Вик лез из кожи вон. Порой они доходили до Фейрдин Даунс или Кенли Коммон. Раз в две недели Бетти Вик ездила за покупками «в город», то есть в Вест-энд, и Герберт неизменно предоставлял дочери отгул, чтобы она могла поехать вместе с матерью. Они садились на поезд в Пурли и ехали до Лондонского моста или до Ватерлоо.

И мать, и дочь часто посещали публичную библиотеку, Бетти состояла секретарем Ассоциации читателей Пурли. Урсула всегда любила читать и в ту пору проглатывала по пять-шесть книжек в неделю. Только романы. Теперь, без малого сорок лет спустя, она понимала, что никакой другой литературы тогда не знала. Разумеется, существовали учебники и научные книги, она видела в библиотеке полки мемуаров, поэзии и драмы, но, словно слепая, проходила мимо них.

Девушка читала детективы, дамские романы, приключенческие и исторические книги. Вот почему Бетти и Урсула решили пригласить Колина Райтсона выступить на ежегодном собрании Ассоциации — обе они обожали его романы о королеве Виктории, викторианском Лондоне, императрице Евгении, о дамах и джентльменах, изящно влюблявшихся в английских усадьбах.

Тихая, налаженная, без приключений, жизнь. Через субботу Герберт, Бетти и Урсула ездили в Сайденхем выпить чаю с Яном и его женой Джин в уютном новом домике (который построил Герберт, и он же гарантировал ссуду, а Ян выплачивал проценты банку, где работал). После чая всей семьей ходили в кино. Кроме этого Бетти и Урсула ходили в кино каждую неделю без Герберта, на ранний сеанс, и возвращались домой засветло, чтобы приготовить ужин. Изредка Урсула ездила в Уимблдон к Хелен, иногда оставалась на ночь. У Хелен родился сын Джереми, и она снова была беременна. Урсула вела столь размеренную жизнь, что даже эта поездка с ночевкой, самостоятельное путешествие с чемоданчиком — а еще надо пройти пешком от станции и в урочный час позвонить в дверь Хелен, — все это казалось опаснейшим взрослым приключением, требовавшим отваги.

Раз в году родители и Урсула отправлялись в отпуск. Почти всегда они выбирали остров Уайт, но не обязательно одно и то же место. Однажды съездили во Францию, на юг, но там им не понравилось, так что на следующий год они вернулись в Вентнор. На Рождество собирались все вместе: Ян с Джин, Хелен с Питером и Джереми, а потом и с крошкой Полин. Хелен попросила Урсулу стать крестной матерью Полин, и Урсула, обрадованная, польщенная, тут же согласилась.

Мало кто настолько меняется, пусть и за сорок лет, размышляла теперь Урсула. Да, конечно, люди меняются внешне. Хелен, например (хотя Урсула никогда бы ей об этом не сказала), в шестьдесят семь лет столь разительно отличается от себя тридцатилетней, что эти два лица, старое и молодое, вполне могли бы принадлежать двум разным, даже не состоящим в родстве женщинам. Двум женщинам разных рас могли бы принадлежать эти тела, столь несхожие объемами, ростом, цветом кожи и чертами лица — ничего общего. Разумеется, то же самое (за исключением роста и веса) можно сказать и о ней. Но Урсулу удивляли не физические перемены.

Она была тихой, совершенно невинной и невежественной, довольной собой, уступчивой, привязчивой, всему радующейся, застенчивой, но веселой девушкой. Страусом, спрятавшим голову в песок. Никаких амбиций. Никакого представления о жизни. Ее не следовало выпускать на улицу одну. Теперь она избавилась от неведения, с ее невинностью жестоко расправились, об уступчивости можно и не вспоминать, привязанности загублены, умение радоваться померкло, веселое расположение духа сменилось настороженной и ироничной сдержанностью.