Бледнолицый охотник несколькими словами выразил своё согласие, и вскоре появились краснокожие, которые забрали убитых. После этого все индейцы отправились восвояси.

Тогда был притушен разожжённый краснокожими огонь, и все уселись неподалёку от него, чтобы как следует обсудить события этого вечера. Когда Его Высочество упомянул при этом название Бонанзы оф Хоака, Олд Шеттерхенд спросил:

— Так, стало быть, речь шла не об Эстрехо, а о Бонанзе?

— Да, сэр. Бонанза должна была находиться именно здесь в Эстрехо.

— Ах, так! — рассмеялся охотник. — А вам известно, что обозначает это название?

— Нет. Нет такого человека, который бы это знал.

— И всё же такие люди есть. Об этом знает Виннету, да и я могу вам об этом рассказать. «Хоака» — это слово из языка акомов и означает «небо». «Бонанза оф Хоака» означает, стало быть, «Бонанза неба». В то время, когда жаждущие золота бледнолицые искали здесь повсюду этот блестящий металл и чаще всего расплачивались за него собственной жизнью, старые католические священники учили, что настоящие сокровища можно найти только на небе. Отсюда и возникло выражение «Бонанза оф Хоака», оно живёт в легендах, в головах искателей золота и гамбусинос и, как я понял, овладело и вашими мыслями, господа.

— Ах, так! Значит, дело обстояло таким вот образом, — с глубоким разочарованием протянул предводитель. — Из-за этой старой легенды мы едва не оказались на волосок от гибели. И единственным утешением может служить лишь то, что эти прекрасные окрестности навсегда освобождены от двух отъявленных негодяев!

— Это и в самом деле так, — согласился Хоббл Фрэнк. — Теперь Чёрный Мустанг может отращивать себе новую шевелюру в Краю Вечной Охоты. Gaudeamus igelkur!

Высокий Хум не знал маленького охотника, не известна ему была и его манера выражать свои мысли, поэтому он счёл необходимым исправить диковинную ошибку Хоббла и произнёс:

— Вы меня извините, мистер Фрэнк! Нужно говорить не «gaudeamus igelkur», а «gaudeamus igitur»!

В ответ саксонец смерил его гневным взглядом и фыркнул:

— Ах, так! Вы собираетесь меня учить? А вы хоть знаете, как меня зовут?

— Конечно. Вы ведь мне сами сказали. Вас зовут Фрэнк.

— Фрэнк? Только Фрэнк? Фрэнк, и всё? А стало быть, слушайте внимательно. Я родился и был крещён как Хелиогабалу Морфеус Эдевард Франке, охотник прерий и Морицбурга! Вы поняли? А теперь будьте любезны назвать ваше имя!

— Меня зовут Хум.

— Хум? Хум! Но это ведь никакое не имя. Вас должны называть как-нибудь по-другому! Так же, как и Тимпе, правда, Каз?

При этих словах Хум насторожился и спросил:

— Тимпе? Почему вы назвали эту фамилию? Вы имеете к ней какое-то отношение?

— Я? Ни в малейшей мере. Благодарю покорно. Если бы меня звали Тимпе, то я прыгнул бы в море, в его самом глубоком месте!

— Но, может, вы знаете кого-нибудь по фамилии Тимпе?

— Да, я действительно знал двух достойных уважения человек, знаю их и до сих пор.

— На вашей родине?

— Нет, здесь, в Америке. Посмотрите на этих двух молодых людей, на Хаза с каштановыми волосами и на блондина Каза. Уже долгое время эта несчастная фамилия лежит на них, как тяжёлое бремя.

— В самом деле? Господа, ваша фамилия Тимпе? — спросил Хум, обращаясь к обоим кузенам.