«Кошмары ночью мучили, да?»

Рекс улыбнулся и повернулся к Мелиссе. Он услышал ее слова отчетливо, как если бы она говорила вслух. Теперь они с Мелиссой могли беседовать, не произнося ни звука.

Ее самообладание было почти безупречным, ни одной случайной мысли – и ни следа того тошнотворного потока страха и боли, который захлестывал Рекса во время их первых робких попыток коснуться друг друга. Порой Рекс даже тосковал по тем временам, по тем жутким мгновениям, когда душа Мелиссы вдруг открывалась ему целиком.

Когда ему удавалось сосредоточиться, он мог общаться с Мелиссой вообще не открывая рта – она легко выуживала слова у него из головы. Но сегодня в мозгах у него была настоящая каша.

– Да, были и кошмары, – сказал Рекс вслух. – Но не только.

Сны об охоте были чудесными: холодное терпеливое ожидание, когда он дни напролет выслеживал на равнине жертву, растущее предвкушение, когда видел, что самая слабая животина отбилась от стада, и наконец – жгуче‑упоительное мгновение убийства.

Однако были и другие сны – воспоминания о том, как умная маленькая обезьянка сама начала охотиться. Воспоминания о начале конца.

– Жуть, аж крыша едет! – ахнула Мелисса, отдернув руку и потирая ее, словно пытаясь стереть древний ужас, который передался ей. – По‑моему, кое‑кто забыл утром выпить кофе.

– Извини, Ковбойша. Да, наверное, мне не повредила бы чашка‑другая. А лучше шесть. – Рекс снова тряхнул головой. Ощущение было такое, будто подброшенная память темняков норовит разрастись и выжить его собственные мысли и чувства. – Знаешь, я порой вообще сомневаюсь, что когда‑нибудь снова стану нормальным.

– А когда это ты вообще был нормальным, Рекс? – фыркнула Мелисса. – Когда это хоть кто‑то из нас был нормальным?

– Ну, может, я неудачно выразился, – признал он. – Но мне больше нравилось быть человеком.

Мелисса засмеялась и коснулась его плеча, и он ощутил ее вспышку удовольствия даже сквозь ткань своего длинного черного плаща.

– Ты человек на все сто, Рекс. Уж поверь мне.

– Рад, что ты так думаешь, – с улыбкой сказал он.

Пальцы Мелиссы задержались на его плече, выстукивая нервный ритм, а ее взгляд устремился к открытой двери спортзала. Рекс понял, что, как бы хорошо Мелисса теперь ни владела собой, она все равно не в восторге от необходимости идти на собрание.

– Все будет хорошо, – мягко произнес он, привлекая ее к себе.

Мелисса повернулась к нему, и их губы встретились.

Сначала Рекс почувствовал в тепле ее поцелуя только безмятежность, ее новообретенное спокойствие и самообладание. Но потом броня Мелиссы дала трещину, и на Рекса, почти как в их первый раз, водопадом обрушилось все, что творилось у нее в душе: боль долгих лет одиночества, мучительная память о постоянном шуме чужих мыслей, застарелый страх прикосновений… Мелисса позволила всему этому захлестнуть Рекса, и на мгновение он чуть не захлебнулся, но потом ощутил, как его уверенность в себе возрождается, откликаясь на ее зов. Он развернулся на сиденье автомобиля, обнял девушку за плечи и продолжал целовать, крепко и нежно, и его сила становилась ее силой, пока наконец к Мелиссе не вернулось спокойствие.

Они отстранились друг от друга, и Мелисса вздохнула:

– Повторяю, Рекс: ты человек на все сто.

Рекс, улыбаясь, откинулся на спинку сиденья.

Только теперь его наконец покинул мучительный страх, камнем лежавший на сердце с того мгновения, как Рекс проснулся и понял, что нынче понедельник и нужно идти в школу.

Пальцы девушки скользнули по его щеке.