— Может быть, пока нет, — сказала она. — Моя очередь.

У нее не было возможности снять глупый пластиковый комбинезон, который было таким не сексуальным; она потянулась к молнии, но в одном из тех поразительно быстрых, сильных движений, от которых она всегда задерживала дыхание, он перевернул ее таким образом, что она оказалась спиной на матраце, а он сверху. Он рассмотрел застежку-молнию.

Тогда он взялся за тонкий пластик и сорвал все это вниз. Она осталась в лифчике, но, так или иначе, ей казалось, что она была голой перед его глазами.

И… безумно горячей.

— О, — выдохнула она и закрыла глаза, прохладный воздух обжигал ее кожу. — Так, это переходит в сторону канала для взрослых, и это не совсем то, что я…

— Шшш, — сказал он и прижался губами к ее губам прежде, чем выпрямиться снова. — Я здесь работаю.

Он протянул руку, и, как во сне, прохладная ткань коснулась ее кожи и влажно скользнула по ней. Она дрожала и от восхитительного холода и от чувства его пальцев, согревающих ее. Он перевернул ее и снял остальную часть костюма, вымыл ее спину, проходя мимо застежки лифчика, затем перемещаясь по позвоночнику вниз, к поясу ее джинсов. Затем ее руки — левая, потом правая.

И затем она повернулась к нему лицом, и он посмотрел ей в глаза и положил полотенце на пол.

— Несправедливо, — сказала она. — Останавливаться на середине.

Он наклонился вперед и поцеловал ее снова — не так быстро на сей раз, больше сладости, становясь более сильным и более влюбленным, когда он наклонился к ней. На сей раз он один был ответственным. Это заняло сладкую, затаившую дыхание вечность для него, чтобы снять ее джинсы и достигнуть застежки лифчика, и затем…

Заиграла жуткая органная музыка, приглушенная ее упавшими штанами.

Ее мобильный телефон.

— Нет, — стонала она и бесполезно билась об подушку. Это был не самый неподходящий момент, но это было близко. Действительно, действительно близко. — Нет, нет, нет!

— Лучше ответь, — сказал Шейн. Он опустился на другую сторону кровати, и его кожа слегка покраснела и стала влажной от пота. Его голос был на пол-октавы ниже, чем обычно, зрачки темные и широкие, и она знала, знала, что по отношению к нему несправедливо сделать это…

…Но она ответила, в конце концов.

— Собирайся, — сказал Мирнин, коротко и холодно. — У нас есть работа, которую нужно сделать. Сейчас.

Он одержим ею. Она невнятно кричала на телефон и думала о том, чтобы бросить его в стену, но это не поможет, нисколько, и кроме того, он был прав. Это было частью того, почему она была так сердита.

Потому что это было не вовремя. Не здесь. Не сейчас.

— Клэр, — сказал Шейн. Он все еще лежал и смотрел на нее с небольшой, спокойной улыбкой на губах. — Эй, Спасибо.

— За что?

— За то, что сделала это… не прекрасным.

Она рассмеялась.

— Какой романтик.

— Поверь мне, — сказал он. — Я. Это была единственная причина, почему они смогли добраться до меня, Клэр. Из-за того, насколько я хотел… все то совершенство. Та жизнь, которую я никогда не получал, когда я… рос.

Она поцеловала его еще раз, медленно, тепло и сладко.

— Я знаю. Но не волнуйся. Мы в Морганвилле. Ничто никогда не будет совершенным.

Прикосновение его языка к ее губам заставило ее хотеть выбросить телефон и залезть назад на кровать.

— Хм. Несовершенство является на вкус довольно фантастическим, на самом деле.