Красивый жесте его стороны. Впрочем, это же главный инженер, сам ученый до мозга костей, подумал Гросвенор.

– Мистер Пеннокс, – энергично сказал Мортон, не теряя времени, – отправьте по пять техников к каждому из четырех подходов к машинному отделению. Я поведу одну группу. Мистер Кент, вы поведете вторую. Мистер Смит – третью. А мистер Пеннокс, естественно, – четвертую. С помощью излучателей мы расплавим главный вход. Все двери машинного отделения, как я заметил, закрыты. Он там заперся. Мистер Селенский, вы пойдете в отдел управления. Все, за исключением главных двигателей, переключите на главный контакт, и после этого одновременно отключите. Но самое главное – ускорение необходимо оставить максимальным. Сейчас не может быть и речи о какой‑либо антигравитации. Понятно?

– Так точно! – пилот Селенский отдал честь и ушел.

Мортон крикнул ему вдогонку:

– И сообщайте мне, если какая‑то из машин вдруг снова начнет работать!

Гросвенор и еще несколько человек остались, чтобы наблюдать все происходящее с расстояния около двухсот футов. Когда принесли портативные излучатели и приготовили защитные заслонки, он испытал ощущение пустоты, какое обычно бывает при ожидании несчастья. Он понимал всю мощь и целенаправленность намеченной атаки, даже мог представить себе, что эта атака будет успешной. Но он знал, что это действия наугад, предпринимаемые на основе старой, очень старой системы, не так следует организовывать людей, использовать их знания. Наиболее же раздражало его то, что он, Гросвенор, может только стоять в бездействии и критиковать.

По общему радио послышался голос Мортона:

– Как я уже говорил, это в большей мере пробная атака. Мы предполагаем, что зверь находится там слишком недолго, чтобы за это время наделать неприятностей. Так что есть шанс победить его сейчас, прежде чем он успеет подготовиться к борьбе с нами. Но независимо от возможности, что мы уничтожим его сразу, у меня есть свой замысел. Двери очень надежные, и нужно по крайней мере пятнадцать минут, чтобы прожечь их излучателем. В это время он будет беспомощен. Селенский все выключит. Двигатели, конечно, будут продолжать работать, но я полагаю, он их не коснется, иначе это грозит атомным взрывом. Через несколько минут вы поймете, что я имел в виду… надеюсь. – И он крикнул: – Селенский, готов?

– Готов!

– Отключить главный контакт!

Коридор, весь корабль – все погрузилось во тьму. Гросвенор включил лампочку в своем шлеме. Один за другим остальные тоже зажгли свои лампочки, осветившие бледные, полные напряжения лица.

– Излучатели! – резко прозвучал приказ Мортона.

Гросвенор видел через защитную заслонку, как первые капли расплавленного металла падают на пол, а потом текут целой струей. И все больше падало капель, уже по крайней мере десять струек медленно стекало с места сосредоточения энергии. Прозрачная заслонка покрылась туманом, все труднее было видеть, что происходит с дверями. И вдруг сквозь мглу пробился блеск страшно разогретого металла. Огонь был просто адский, он сверкал как драгоценные камни, в то время как жар излучателей яростно вгрызался в двери.

Шло время. Наконец в радиофоне послышался хриплый голос Мортона:

– Мистер Селенский!

– Еще ничего, директор.

– Но ведь он должен что‑то делать, – прошептал Мортон. – Не может же просто ждать, как загнанная в угол крыса. Селенский!

– Ничего, директор.

Прошло семь минут, потом десять, двенадцать.

– Директор, – послышался сдавленный голос Селенского. – Он запустил генератор.

Гросвенор глубоко вздохнул и услышал в радиофоне голос Кента:

– Мортон, нам глубже не пробиться.