Когда дон Себастьян был уже на самой верхней ступеньке, шелест дождя был прорезан отчаянным криком, сразу вслед за которым грохнул пистолетный выстрел. Не так громко, как получилось бы из мушкета, но слышно было хорошо.

— Тревога!

Эспада перекувырнулся через парапет и, обдирая руки, колени и грудь, съехал вниз. Пистолет зацепился за какой-то уступ и вывалился. Эспада, присев, провел по земле руками. Не нашел. В тюрьме тем временем поднялась настоящая суматоха. Оттолкнувшись от стены, Эспада метнулся туда, где должен был быть проулок.

— Вон он! — раздалось откуда-то сверху.

Теперь бухнул мушкет. Пуля ударила в стену над головой. Эспада по темноте — хорошо хоть стены домов были светлые — догадался о местонахождении входа и нырнул туда. Сзади прозвучал еще один мушкетный выстрел, и отчетливый свист пролетавшей пули показал дону Себастьяну, что его маневр не остался незамеченным. Эспада выскочил из проулка на другой стороне и сразу свернул вправо.

Как он оторвался от погони, он потом и сам не мог вспомнить. Солдаты мчались буквально по пятам, время от времени выдавая свое присутствие стрельбой. Потом к погоне присоединились городская стража и кое-кто из горожан. К счастью, чем больше становилось преследователей, тем меньший процент от общей массы знал, за кем они все-таки гонятся. К мосту через реку Эспада так вообще вышел в составе одного из отрядов, состоящего из храбрых горожан и возглавляемого отрядом городской стражи. Его беглый французский не вызывал нареканий, и он вместе с остальными бдительно высматривал подозрительных личностей. Кстати, именно с его подачи были задержаны двое припозднившихся гуляк без денег и каких-либо бумаг, но при шпагах. Стража уже было отпустила их, когда Эспада сразил обоих одним точным вопросом:

— Какая же гулянка без денег, но со шпагами?

Невнятный лепет огорошенных людей был воспринят как доказательство чего-то подозрительного, и бедолаг под конвоем отправили в тюрьму. Самого же Эспаду, напротив, повысили до командира отдельной группы, с которой он добросовестно осмотрел мост, окраины предместья, после чего признал дальнейшую погоню до утра бессмысленной, поблагодарил свое воинство — состоявшее к тому времени из шести заспанных горожан с одним мушкетом на всех, пятью шпагами и топором — и распустил их по домам. Даже один на всех фонарь им отдал, сославшись на то, что сам он живет недалеко и дорогу как свои пять пальцев знает. После чего, словно в насмешку от судьбы, сразу же заблудился.

К месту их высадки, где и должен был ожидать его падре Доминик, Эспада вышел, когда уже совсем рассвело. Дождь к тому времени едва накрапывал, но воздух был настолько влажным, что казалось, будто окрестности полностью затопило и человек, чудом Господним обретя возможность дышать под водой, шагал по морскому дну. Время от времени мимо беззвучно проплывали неясные тени, которые вполне могли быть и морскими тварями, и крупными рыбами. За мелких рыб могли сойти метавшиеся туда-сюда птицы, напуганные бурной активностью обычно спокойных людей. Они стремительно и тоже беззвучно проносились сквозь эту мокрую взвесь, и взгляд едва успевал отследить сам факт движения.

Монах сидел, нахохлившись, под кустом. Эспада разглядел его, лишь когда подошел совсем близко, да и тут помогло лишь то, что доминиканец зябко передернул плечами и завозился, устраиваясь поудобнее.