— Неужели никому до него нет дела?

— Похоже, что так, — кивнул Эспада; они остались вдвоем. — Он уже мертв. Мы ему не поможем.

— Давайте хоть в дом занесем, не оставлять же тело собакам.

Эспада недовольно фыркнул. Посмертные злоключения французского пирата значили для него не больше, чем для его соотечественников. То есть не значили вообще ничего.

Падре Доминик придерживался иной точки зрения. Будучи реалистом, он мог признать власть обстоятельств и не биться головой в запертую дверь, но когда мог что-то сделать — становился чертовски упрямым. Дон Себастьян уже успел отметить эту его черту характера и не стал спорить. Чтобы не испачкаться в крови, он ухватил труп за ноги и втащил вверх по ступеням. Далеко заносить не стал. Эспада оставил тело у порога, накрыл какой-то рваниной, валявшейся тут же, и, выйдя обратно, аккуратно притворил за собой дверь.

— Вот так, — сказал он. — Там по дороге я видел церковь. Пусть им местный святой отец займется.

— Да, не будем вмешиваться в чужую епархию, — согласился падре.

Священника, как оказалось, уже кто-то предупредил. Когда испанцы подошли к церкви, перед входом уже стояла телега. Хмурый монах в черной рясе успокаивал фыркающую лошадь. Еще один вышел из дверей с большим мешком в руках и очень бережно положил его на телегу. Эспада, остановившись, сообщил им, что тело теперь внутри дома, а заодно спросил, как давно здесь пробежала толпа человек в пятьдесят.

— Минут десять назад, мсье, — отозвался высокий монах. — А до того заходил англичанин, прости его господи, покаялся в убийстве и заказал мессу по первому вошедшему, хотя я так и не понял, о чем он.

— На месте поймете, — пообещал Эспада, и они с падре поспешили дальше.

Найти на вечернем пустынном берегу отряд в полсотни человек с факелами — задачка тривиальная. Вдобавок они еще и кричали так, что слышно было за милю. Судя по крикам, Брамса опять упустили. Теперь спорили, кто в этом виноват.

— Думаю, это он, — сказал падре, показывая рукой.

Подняв все паруса, двухмачтовый бриг уходил на запад.

— Карамба, — проворчал Эспада, и на этот раз монах был с ним полностью согласен.

Толпа пиратов, переругавшись вдрызг, потянулась обратно в Ле-Франсуа. Солнце окончательно скрылось за холмами. Ночь, вступив в свои права, первым делом поглотила удаляющийся корабль, а потом превратила в неясные призраки все остальные. На небе засияли звезды, на земле — фонари. Звезд было несравненно больше. Фонари вывесили большей частью на кораблях — вчерашний пожар стимулировал бдительность — и кое-где у входа в развлекательные заведения. Пираты, как бабочки, летели на их свет. Эспада вынул из кармана трофейные монеты — две серебряных и дюжины полторы медных.

— Интересно, этого хватит, чтобы нанять корабль?

— Боюсь, что нет, — вздохнул падре Доминик. — Тем более что мы пока не знаем, куда Джон увез Брамса, и не бросил ли он того здесь.

— Он похож на честного солдата, — выдвинул свою версию Эспада. — Такой нанимателя не бросил бы. Хотя, кто знает, что у них там за разговор с вашей подачи вышел… Ну что ж, если на погоню денег нет, давайте хоть вашу версию проверим.

Он ссыпал монеты обратно в карман и шагнул вперед, но падре придержал его за локоть.

— Дон Себастьян, посмотрите-ка!

У стены под фонарем, нетерпеливо похлопывая себя свернутым хлыстом по бедру, стояла Диана.

— Диана?!

— А я уже начала думать, что вы меня не заметите, — фыркнула Диана.