Двадцать седьмого апреля Павел по привычке проснулся в половине восьмого, сделал зарядку, умылся, побрился, выпил кофейку с бутербродом и пошел к себе в комнату за портфелем. Проходя через гостиную, он с некоторым удивлением посмотрел на стол посередине стояла большая ваза, полная цветов, и посеребренный поднос, заваленный разноцветными телеграммами и открытками.

— О Господи! — тихо, но выразительно сказал он и хлопнул себя по лбу. — Ну я и идиот!

Он стал просматривать поздравления. Ничего не скажешь, убедительно. Вон, даже правительственная торчит. «Достойного сына достойного отца поздравляю законным браком кириленко». Дорогой Андрей Петрович лично. Что ж, не имею чести быть представленным, но польщен-с… А тут? «Поздравляю всей душой ждите тетя клава». Ага. Ждем не дождемся. Интересно, эта тетя Клава — отцовская родня или материнская?.. Вот из Ижевска. «Так держать чибиряки». Это точно материнские. Без «ждите» — ну и слава Богу! Чибиряк-Ростовский уже прибыл, вчера весь вечер сидел, гундел. Давно не виделись, уже и забыл, какой он мерзкий, мамин братец, чекист единоутробный…

— Изучаешь?

Мать в халате вошла неслышно.

— Изучаю, ма.

— Вон какие люди тебе добра желают… Я тут примерный списочек составила, в каком порядке поздравления зачитывать, так хочу с тобой посоветоваться насчет ученых — кто академик, кто лауреат, кто просто профессор…

— Потом, ладно?

— Хорошо, сыночек мой. — Как искренне она сегодня хочет быть ласковой матерью! Надолго ли хватит?

— Тут и письма есть. Одно даже из-за границы!

— Это, что ли? «Аустрия, Виен»… Это от Ника, наверное… Ма, я заберу к себе, почитаю? Ты завтракала? Чайник не остыл еще.

— Хорошо, сыночек.

Через десять минут Павел вышел в гостиную бледный. Лидия Тарасовна стояла у стола и перебирала телеграммы.

— Что пишут? — спросила она.

— Из Горного поздравляют, в стихах, — хрипло ответил Павел, пряча глаза. — Целую поэму сочинили. Старостины открытку прислали. От капитана Сереги письмо — помнишь, я рассказывал. Про службу пишет, он ведь не знает еще, что я женюсь…

— А Никита?

— Тоже поздравляет, — сдавленным шепотом произнес Павел. — Извини, я сейчас. Попало что-то… Он опрометью бросился в ванную и запер дверь. Лидия Тарасовна продолжала перебирать телеграммы.

Мать последнее время с сомнением сравнивала жениха и невесту.

— Такие вы разные, — качала она головой и собирала новое постельное белье, полотенца, прочее барахло, откладывая в аккуратные стопки на приданое дочери.

Таня старалась ни в чем не зарываться. Свадебное платье обдумывала долго. В фасоне соблюдалась девственная скромность в сочетании с тонким изяществом. Она сразу отказалась от глубокого декольте и всяких разрезов. Фантазия разгулялась только на предмет нижнего белья. Через гостиничных шлюх заказала из-за бугра все — вплоть до пояса и чулок. Когда сорвала одну упаковку, с беленькими кружевами на резинке, растянула на пальцах, Ада аж охнула.

— Да в них бы и без платья!

Перепала пара комплектов и ей. Тут Ада слезу пустила, вконец растрогавшись.