– Где вы с ними встретились?

– Они были в квартире, когда я зашла в первый раз.

Николай Петрович нахмурился.

– Вы сказали, что, приехав к Суворину около пяти, дома его не застали…

– Да. Я хотела написать записку, но тут дверь открылась, в квартире было двое молодых людей. Они предложили мне подождать Андрея, но… у меня не было времени, я попросила их передать ему, чтобы он мне позвонил, и ушла.

– Вы входили в квартиру?

– Нет. Разговаривали на лестничной клетке.

– А почему вы не вошли в квартиру?

– Зачем? Мы сказали друг другу несколько слов, для этого не надо входить в квартиру. – «Почему я на самом деле не вошла в квартиру? Почему? Потому что испугалась. Да так, что до сих пор при воспоминании об этой минуте в животе у меня что‑то сворачивается…»

– Вам ничего не показалось странным?

– Странным? – удивилась я. – Нет… – «Странным и страшным… А что было странным? Да все, только объяснить свои чувства словами я не сумею».

– Вы не удивились, что хозяина дома нет, а дверь вам открывают незнакомые люди?

– Нет, это для меня они незнакомые, но вполне могли быть близкими друзьями Андрея. Возможно, он куда‑то ушел, а они его ждали. Что в этом странного?

– Конечно, конечно… Они оба вышли на лестничную площадку?

– Это я была на лестничной площадке, один из них стоял в дверях, а другой вышел в прихожую чуть позднее, услышав, что мы разговариваем.

– Вы хорошо их видели?

– Да, конечно.

– А смогли бы описать?

– Наверное.

– Пожалуйста, отнеситесь к этому очень серьезно.

– Один высокий такой, шатен, короткая стрижка, глаза, по‑моему, светлые, нос длинный, острый, лицо широкое с тяжелым подбородком. Рот занятный: нижняя губа очень пухлая, а верхняя вытянута ниточкой. Какое‑то нелепое впечатление производит. Возраст около тридцати лет, может, чуть больше…

– Как долго вы с ним разговаривали? – спросил Николай Петрович.

– Минуту, может, полторы.

– И смогли так хорошо рассмотреть человека, чтобы через несколько дней дать его точное описание?

– Я художница. И лица людей мне интересны.

– Хорошо, – кивнул Николай Петрович. – Еще что‑нибудь можете вспомнить?

– Одет был в джинсы, ботинки на высокой подошве и футболку, серую, без рисунка. Второго я не так хорошо запомнила, он стоял в тени. Тоже молодой, волосы темные, короткая стрижка, лицо приятное… Если хотите, я их нарисую.

– Да? – Он вроде бы удивился. Я торопливо достала из сумки блокнот и карандаши и набросала два портрета по памяти.

– Вот, – сказала я, протягивая листы Николаю Петровичу. – По‑моему, похожи. Только… они ведь друзья Андрея, и найти их не составит труда…

– Вы так думаете? – с легким сомнением спросил Николай Петрович. – Александра Сергеевна, вскрытие показало, что Суворин был убит примерно в то время, когда вы разговаривали с этими людьми. Вы понимаете?

Я тяжело вздохнула, закрыла глаза, поежилась, но… не удивилась.

– Вы сказали, что Андрея нашли на объездной дороге, – тихо начала я. – Разве его не сбила машина?

– Нет. Смерть наступила от удара тупым предметом в основание черепа. На теле многочисленные кровоподтеки.

Я вцепилась в свою сумку, пальцы побелели от напряжения.

– Труп вывезли и оставили на объездной дороге… «Мальчишка… он знал, что Андрей убит… он не шутил.