Ответ был ясен, еще когда она не пришла в себя окончательно. Ничего этого не произойдет и через миллион лет.

— У меня немного закружилась голова, — объяснила она свое смятение, что было недалеко от истины. Мэгги взяла свою чашку. — Немного сахара, и все пройдет.

С пустой чашкой в руке она встала, чувствуя себя в полном порядке. Фостер тоже вернулся в свое обычное состояние.

— Не забудьте взять из сейфа деньги в возмещение расходов на такси, — коротко бросил он и умчался в свой кабинет, на ходу снимая с себя белый халат.

— Мистер Хайд опять в своем репертуаре, — проворчала себе под нос Мэгги.

Она отсчитала, как было приказано, двадцать два доллара и сполоснула чашку и блюдце. К моменту, когда доктор вышел из кабинета, Мэгги уже сидела на месте. В темно-сером костюме, белоснежной рубашке и синем галстуке, точно под цвет его глаз, Фостер казался возмутительно красивым.

Холодным оценивающим взглядом он окинул ее фигуру.

— Этот наряд — заметный сдвиг по сравнению с той отвратительной черной юбкой, — сухо заметил Фостер. — И мне нравится, как вы зачесываете волосы наверх. Очень нравится.

— Рада, что вы одобряете.

Она прекрасно знала, что выглядит отлично в шерстяном кардигане песочного цвета, который подчеркивает линии ее фигуры, напоминающие очертания стеклянного сосуда в песочных часах. Пять лет назад, когда они жили с Кевином, Мэгги носила юбки до середины бедра. Сегодня она предпочла более спокойный вариант, при котором подол платья чуть прикрывал колени, а в качестве украшения она выбрала колье с золотыми звеньями и сережки из того же металла.

Этот набор — подарок к девятнадцатилетию от матери, давно затерявшейся где-то в Европе. Своими драгоценностями Мэгги в основном была обязана материнскому чувству вины по отношению к дочери. Сентиментальная сторона дела девушку не слишком волновала, но они, украшения, по крайней мере представляли реальную ценность. Настоящее золото. Настоящий жемчуг. Настоящие бриллианты. Гордон не сможет обвинить ее в пристрастии к дешевым, крикливым поделкам.

— Не понимаю, как вам удалось, черт возьми, уложить копну ваших волос так изысканно, — сказал он, чуть ли не гневно глядя на ее прическу во французском стиле. — Вы же не остриглись, не так ли?

В его голосе прозвучали нотки укора, что чрезвычайно удивило Мэгги. Какое ему дело, что она сделала со своими волосами?

— Нет, — ответила она, пытаясь сохранять спокойствие. Только бы не сорваться. Любой ценой выдержать. Это — единственный способ пройти через испытание долгого-долгого уик-энда. Не позволять Фостеру вывести ее из равновесия ни словом, ни делом. — У меня большая практика, — добавила она.

Действительно, во время работы в тюремной прачечной было очень важно хорошенько закрепить свою гриву на затылке.

— У вас очень длинные волосы, — заметил Фостер, слегка наморщив лоб. — Вы когда-нибудь распускаете их?

— Только на ночь, в постели, — ответила Мэгги сдержанно.

Ее не проведешь! Мужчины любят, когда у женщин длинные волосы, особенно, если они свободно ниспадают на спину, что считается признаком сексуальности. Мэгги не отпускала их именно по этой причине. В тюрьме ей было просто не до ухода за волосами. А потом, уже на свободе, у нее обычно не хватало денег на модельную стрижку. Собственно, дешевле всего оставить все как есть.

— В таком случае я должен иметь удовольствие полюбоваться ими, — протянул Фостер, поднимая ее чемодан.