Капсула внутреннего перемещения вынесла его в носовую часть корабля. Покинув ее уютное нутро, Лоссберг поднялся на следующую палубу и замер перед мощной дверью центрального навигационного поста. Под сводчатым потолком на него мертво скалился двуглавый имперский орел.

    Дверь бесшумно уехала в сторону.

    – Командир в посту! – хрипло заревел голос Сэмми Кришталя, и четверо людей, сидевших за пультами, синхронно вылетели из кресел и замерли по стойке «смирно».

    – Работаем, – Лоссберг махнул рукой и сунул в рот сигарету, которая уже несколько минут покоилась у него за ухом. – Сэмми, ответ – да… теперь чем раньше – тем лучше. Начинаем выползать на малых оборотах: разгон, скорее всего, начнем часа через два.

    Кришталь мрачно осклабился.

    – Нашим снайперам придется славно помозолить руки манипуляторами.

    – Не в первый раз, – флегматично отозвался Лоссберг. – Да и, наверное, не в последний. У тебя есть кофе?

    День седьмой.

    Хикки спал плохо. Кошмары, правда, его на сей раз не мучили, зато он несколько раз просыпался и мучительно вслушивался в гробовую тишину пещеры, нарушаемую лишь негромким сопением Ирэн, уткнувшейся носом в его плечо. Утром он поднялся с тяжелой головой и ощущением обреченности всего сущего. Лара – так звали блондинку Деметриоса – уже готовила на костерке завтрак, вторая девушка еще спала. На выходе из пещеры ему попался Ругач, такой же мрачный, как и он сам. Штурман что-то пробурчал и скрылся в полумраке – солнце еще не доставало до трещины в своде, и внутри было почти так же темно, как и ночью.

    Деметриос сидел на плоском белом камне, положив на колени излучатель, и задумчиво курил позаимствованную у Хикки сигарету.

    – Ну что, – хмыкнул Махтхольф, – череп за ночь не отъели?

    Гвардии гренадер сплюнул себе под ноги.

    – Ты не шути, – проворчал он, – их тут знаешь сколько?

    Хикки примостился рядом с ним. Несколько минут они сидели молча. Хикки поглядывал на далекий золотисто-алый диск поднимающегося солнца и думал, сколько времени человек может выдержать его излучение. Теоретически оно было не так уж и опасно – но последствия могли проявиться потом, через годы и даже десятилетия. Ему ужасно не хотелось задерживаться на этой проклятой планете…

    – Твой штурманец может держать оружие? – вдруг спросил Деметриос.

    – Джерри? Даже не знаю – что-то я не замечал в нем особого боевого духа. Ирэн – да, это без сомнения… а к чему это ты?

    – Я не могу здесь сидеть, – Марик звучно высморкался, – эти бабы сведут меня с ума. Обычно я на весь день ухожу на охоту. Пойдешь со мной?

    – Разумеется. Далеко?

    Деметриос пожал плечами и поднялся.

    – Пошли жрать.

    За завтраком хрупкая Нора то и дело бросала плотоядные взгляды в сторону Ругача, но того не интересовало, кажется, ничто на свете: штурман флегматично жевал и смотрел внутрь себя.