Изменить размер шрифта - +
Тогда я попробовала молиться.

«Отче… наш, Иже…»

Слова молитвы никак не шли в голову, рассыпались тусклым бисером, теряя смысл.

«А может, и правда я не должна упускать свой шанс? — против моей воли пробегали мысли. — Я не должна упускать свой шанс!»

Я вскочила и заорала во все горло:

— А-а-а!!!

— Ленка, что с тобой? — подскочил ко мне Костя.

— Я не знаю! — закричала я сквозь слезы. — Я с ума схожу, Костя! У меня галлюцинации. Я голоса какие-то слышу! Они…

— Прекрати блажить! — он схватил меня за плечи и с такой силой встряхнул, что я до крови прикусила язык. — Возьми себя в руки!

Повернувшись, он быстро начал подниматься вверх по склону. Всхлипывая, я поплелась за ним.

Минут через десять мы вышли на небольшую полянку. Вода сочилась из расщелины в скале, скапливалась мелким озерцом, переливалась через край и весело бежала вниз, чтобы снова уйти под землю.

Я поднялась к роднику, напилась из пригоршни, вымыла лицо. Костя осматривался в поисках сосны, под корнями которой дядя Паша спрятал таинственный шар.

— Может быть, эта? — он стоял у кривого дерева, росшего на осыпи. Часть его корней торчала наружу. — Тут, кажется, ветки, землей засыпанные. Смотри, травой заросли.

Орудуя лезвием топора, как лопатой, он начал отбрасывать землю, траву, корни. Вдруг словно луч света ударил из-под корней сосны. Костя вскрикнул и выронил топор.

— Ты видела, видела? — он повернулся ко мне с совершенно безумным видом.

Упав на колени, Костя начал раскапывать землю руками. Я стояла неподалеку и безучастно наблюдала за ним.

Шар выплыл из-под корней, медленно и плавно обогнул нас примерно на высоте метра и повис над озерцом. Он был точно таким, каким его описал в дневнике дядя Паша: размером с крупное яблоко, переливающийся всеми цветами радуги. Тихий перезвон хрустальных колокольчиков таял и снова рождался в воздухе. Мне показалось, что запахло какими-то нежными белыми цветами — то ли ландышем, то ли ночной фиалкой.

Он был таким прекрасным, что никак не мог нести в себе зло — в тот момент я не сомневалась в этом. Он звал и манил к себе, как живой. Я сделала шаг, еще один. Хотелось взять его в руки, прижать к себе и смотреть, смотреть, не отрываясь, в его бездонную глубину. Ведь именно в нем была вся красота мира и ответы на все загадки вселенной.

Но следующий шаг я сделала через силу. Что-то невидимое было рядом со мной. Оно не удерживало меня, нет — но словно с мольбой касалось меня: не надо, остановись. Видимо, что-то подобное испытывал и Костя. Он с досадой дернул плечом, как будто стряхивал невидимую руку, и схватил шар.

Меня словно ножом полоснуло. Разочарование, злоба, зависть рвали меня на части. И вдруг отпустили. Облегчение было таким сильным, что я рассмеялась и села на траву. Покосившись в мою сторону, Костя прижал к себе шар — нежно, как ребенка — и стал всматриваться в него. Он наклонял голову все ниже и ниже, и мне показалось, что его вот-вот затянет вовнутрь, целиком, словно и не было никогда.

Вдруг Костино лицо сильно побледнело и странно исказилось. Как будто на мгновение оно стало не в фокусе. Или это поплыло у меня в глазах? Но нет, все окружающее по-прежнему выглядело четким. Костя покачнулся и выронил шар. Коснувшись земли, «погремушка» подпрыгнула, медленно поплыла к озерцу и остановилась над ним — на том самом месте, откуда Костя ее взял.

Я подскочила к брату, и если б не поддержала его, скорее всего, он бы упал. Его била крупная дрожь, он смотрел на меня — и словно не видел.

— Костенька! Костик! — закричала я.

— А? Что? — он вздрогнул, как будто я разбудила его.

Быстрый переход