Я начала с того, что случайно зашла в церковь, увидела инвалида на костылях и поняла, что могу видеть людей насквозь и лечить их болезни. Рассказала о том, как принимала «клиентов» почти на рабочем месте, как чувствовала себя после этого сильной физически, но выпотрошенной душевно. Рассказала о смерти Марины и инвалида Ивана. О том, как вернулась домой, подумала, что Никита ушел, не дозвонилась до Кости…

— Вот и все.

Никита задумчиво смотрел на мои руки, сжимающие нечто не видимое для него, и покусывал ус.

— Ты удивишься, — сказал он наконец, — но я ожидал чего-то в этом роде. Нет, не именно этого, но точно не банальности. Говорят, кошки чувствуют чертовщину. Наверно, я тоже в чем-то кот.

— Что ты имеешь в виду? — «погремушка» вдруг перестала греть пальцы, и сразу подушечки онемели.

— Все эти паранормальности… Ты же знаешь, у меня сложные отношения с религией. Я верю в Бога, но не испытываю потребности в какой-либо церкви. Может, это и неправильно… В общем, для меня есть Свет и есть Тьма. И этот твой дар… Это явно не от Света.

— Не от Света… — повторила я. — А самое подлое, что я этого не хотела. Нет, мне, конечно, хотелось делать что-то для людей, но не так. А хотелось мне на самом деле всегда совсем другого. Вот скажи, ты хотел чего-нибудь когда-нибудь так, что готов был кусок жизни за это отдать?

«Жизнь, как весна, отцветет…» — мягко и вкрадчиво пропел мой голос, сердце мучительно сжалось и забилось быстро-быстро.

— Когда-то… я думал об этом, — медленно сказал Никита, глядя мне в глаза, и я вдруг поняла, о чем именно он думал. Меня бросило в жар.

— Ты думал обо мне?

— Да… Когда мы расстались. Вернее, еще до того. Я чувствовал, что все ускользает из рук. Что мы все дальше и дальше друг от друга. Я не знал, что делать, как все исправить. Мне казалось, что бы я ни делал, становится только хуже.

— Странно. Мне казалось то же самое. Только насчет себя. Я думала, что это я виновата во всем. А теперь… Тебе не приходило в голову, что эта, как ты говоришь, Тьма нас слушает? Что она знает все наши желания? Что она исполняет их — чтобы мы пожалели об этом? Может быть, мы не случайно встретились тогда в баре? Может?..

— Остановись, — Никита подошел к дивану, сел рядом, дотронулся до моей руки, «погремушка» обиженно зашипела, выскользнула и поплыла к серванту. — Я не знаю, случайно мы встретились или нет, все-таки мне кажется, что не случайно. Но вот ведь какая штука… Поверишь или нет… Помнишь ту вечеринку у Машки Соболевой, мы еще тогда поссорились? Ты напилась…

— И танцевала с Юркой. Конечно, помню.

— Ага, и целовалась с ним в коридоре — прекрасно зная, что я на кухне и вас вижу.

— Потому что ты…

— Неважно, почему, правда? Я вышел тогда на балкон. И я не был пьян — тогда еще не был, это я уже потом набрался похлеще тебя. В общем, я вдруг увидел себя словно со стороны. Как будто стоял рядом и смотрел на себя. Увидел, что перелезаю через перила и прыгаю вниз. Падаю на чью-то иномарку, воет сигнализация, люди бегут. «Скорая», больница, ты рядом плачешь. Потом я в инвалидном кресле, и ты со мной. Едва сдерживаешь раздражение, но чувство долга превыше всего. Но я все равно счастлив — потому что с тобой. А потом я через несколько лет умираю, а ты уже не плачешь, а только вздыхаешь с облечением. Это я говорю долго, а промелькнуло перед глазами в одну секунду. Я не знаю, что это было. Может, просто нетрезвое воображение. А может, каким-то образом мне открылось… как бы это сказать… вероятное будущее.