— А елочка там есть? Может?… — кивнул на базарчик.

— У нас все, родной, есть. — Ласково взяла его под руку, и они пошли в новогоднюю ночь.

А снег усиливался, покрывая светлой надеждой и ночь, и улицы, и город, и судьбы…

Квартира была стандартно однокомнатная, теплая и уютная — торшеры, коврики, на стенах фотографии классов-выпускников, цветы. Цветы жили в горшках-горшочках. В большом ведре росло странное вечнозеленое деревце. Павел ходил с чайником и поливал растения. Крикнул весело:

— Подводная лодка с дендрарием.

— Что? — Маша хозяйничала на кухне.

— А это перископ, — хмыкнул Павел и включил телевизор. На экране замелькали кадры современной войны, потом знакомые лики политических деятелей. — Б-р-р-р, какая гадость! — Выключил телевизор.

— С кем ты там?… — улыбалась Маша. — Полил сад?

Павел появился на кухне. Маша готовила салат, резала овощи. На столе — праздничная снедь. Павел восхитился:

— Ух ты, Снегурочка! Откуда все это?

— Все оттуда, Дед-Мороз. Из холодильника.

— А елочки у нас нет, Снегурочка?

— Как это нет? — устремилась в комнату. Ткнула ножом в деревце. — А это что, Дед-Мороз?

— Не знаю.

— Это наша елочка, дедушка. Ты понял, старый черт! — щедро заулыбалась.

— Да? — не поверил. — Где-то я их видел… такие елочки…

— Они растут на необитаемых островах и называются туей, — чмокнула в щеку. — Вынеси ее из угла… будут танцы…

— Танцы?

— Хоровод: «В лесу родилась елочка». Ой, у меня там… — Но Павел обнял ее, приподнял, закружил по комнате. — Осторожнее, у меня нож! — завизжала Маша. — Зарэ-э-эжу!

— Ой-ой, умираю от любви. — Дурачился.

— Паша, у меня там все синим пламенем… — вырвалась, погрозила ножом, исчезла.

Павел, пыхтя, вытащил ведро с туей на середину комнаты, походил вокруг «елочки», как бы ею любуясь, потом азартно хлопнул себя по груди, по коленям, заголосил:

— Ах, черемуха белая, сколько бед ты наделала? Как любовь твоя спелая! Сумасшедшей была!

Они садились за праздничный стол. Они были одни в этом огромном полночном мире и были этим счастливы. Они смотрели друг на друга, мужчина и женщина, и им никто не мог помешать. Они сели друг напротив друга — чинно и благопристойно. Смотрели.

— Ну? — спросила Маша.

— Ну? — спросил Павел.

— А кто будет провожать старый год? — и показала глазами на бутылку шампанского.

— Верно. Попрошу ваш бокал, — энергично открывал бутылку. — Огонь из всех орудий! — Хлопнула пробка. Шампанское хлынуло из горлышка. Маша смеялась. — Ну-с, дамы и господа? Какой желаете тост: оптимистический или пессимистический?

— Жизнеутверждающий!

— Хорошо. — Павел поднялся из-за стола. — Соотечественники! Перед вами две невинные души… Паши и Маши… Судьбе было угодно столкнуть эти две души в огромном океане мироздания… Они встретились, эти два утлых суденышка… эти две частички…

— Две пылинки, — шумно вздохнула Маша, дурашливо закатывая глаза.

— …в мировом космическом пространстве… И… О чем это я? — рассмеялся Павел.