Павел заметно вздрогнул, глянул вниз: беспокойно мельтешили дети, их папы, мамы. Маша проследила за его взглядом.

— Ты что, Паша?

— Нет-нет… показалось, — храбро улыбнулся. — Опять на край неба…

— Все выше и выше?…

Лодка поплыла вверх. Двое в ней держались за руки, смотрели на панораму парка, реки, домов, грудившихся на том берегу. Павел выворачивал голову в сторону своего дома, потом, когда лодка заскользила вниз, сказал:

— Черррт!

В квартиру ворвалась сумасбродная, смеющаяся девичья ватага — Ася и ее подружки. Все жевали жевательные резинки и галдели.

— Папа? Мама? — крикнуладочь. — Урррра! Никого нет!

— Урррра! — закричали подружки.

Громко и дурно завизжал магнитофон. Ася и ее подружки начали кривляться, дурачиться, скакать по гостиной.

Это был шабаш молодости, щенячьей радости, вселенской беззаботности. И вдруг — одна девочка словно споткнулась… Вторая остановилась… Третья…

— Вы что, девочки-красавицы? — не поняла Ася. — У нас праздник или… — И осеклась оглянувшись.

В дверях спальни стояла мать. Была сонна, спокойна. — Ася, проводи девочек…

— Мама!..

— Я кому сказала… И выключи… эту дрянь!

В гнетущей тишине уходили подруги. Хлопнула входная дверь. Мать позвала дочь:

— Иди сюда, пожалуйста.

Та пришла с несчастным видом, уставившись себе под ноги.

— Ася, сколько тебе лет?

Дочь вздохнула.

— Как ты себя ведешь?… Отвратительно!.. Что за подружки?

— Мы не знали, что ты…

— Мы же с тобой обо всем договорились… Ты взрослый человек и сама отвечаешь…

— Ну, ма…

— Что?… Откуда такая безответственность?… — спрашивала мать, качала головой. — Ну, вся в отца! Вся в него…

Дочь, насупившись, слушала мать, но на самом деле она прислушивалась к притягательному шуму улицы — там гомонил праздник, а с порывами ветра из городского парка налетала невнятная оптимистическая песня.

Они сидели друг против друга, мужчина и женщина. Они сидели в лодке их аттракциона, которая качалась в трех метрах над землей — загружалась следующая.

— Не устала, милая?

— Не устала, милый.

Он целовал ей руки. Внизу прибойно шумел парк. Гремела очередная популярная песня. Потом сквозь праздничный гам они услышали детские крики:

— Мама! Папа!

Оба вздрогнули; она отняла от его губ руки. Он с осторожной подозрительностью взглянул на нее.

— Что, родная?

— Нет, ничего. — Пыталась скрыть свои чувства. Открыла сумочку. Вымученно заулыбалась. — А у меня наши маски есть… Давай в масках?… Долго будем помнить…

— Ух ты! — восхитился он. — Спрячемся от этого… безумного-безумного-безумного мира…

Суматошно надели друг другу эти маски: картонные круглые очки с бульбой-носом. Взглянули на себя, на мир, их окружающий, облегченно засмеялись.

Лодка снова поплыла вверх… вверх… Все выше-выше-выше… Где только солнце, небо и свободный воздух…

— А я тебя такую, — смеялся он, — тоже люблю!

— А я тебя тем более, — смеялась она, — такого люблю!

Они были счастливы, эти двое, в слепящем солнечно-небесном зените.