— Батя, мы на три раза… Чтоб от души…

— Хоть сто три, — пожал плечами тот.

Они сели друг против друга, мужчина и женщина, смотрели улыбаясь. Лодка качнулась и медленно поплыла вверх, остановилась в трех метрах над землей — загружалась следующая.

— Мама! — вскричал детский голос.

Мария заметно вздрогнула, взглянула вниз: беспокойно мельтешили дети, их мамы, папы. Павел проследил за ее взглядом.

— Ты что, Маша?

— Нет-нет… показалось, — ознобно улыбнулась. — Не обращай внимания… девичьи причуды…

Лодка вздрогнула и поплыла вверх… Вверх… Все выше и выше…

— Поехали! — закричал Павел. — Ууу, красота небесная… Все выше и выше стремим мы полет… Нравится?

— Да! — Волнуясь, смотрела на панораму парка, реки, домов, сгрудившихся на том берегу.

— А во-о-он там ты, родная, живешь! — беспечно махнул рукой Павел.

— Боже мой! — сказала Мария; лодка заскользила вниз… вниз… вниз…

На балконе многоэтажного дома работал человек в тряпичном обвислом трико. Это был муж Маши-Марии. В ржавых скобах на стене покоились лыжи, его и сына. Муж выбирал из столика в большую хозяйственную сумку бутылки-банки-склянки. В приоткрытую дверь заглянул сын.

— А мама где?

— Чего?

— Я есть хочу… А ты чего делаешь?

— Хочешь на мороженое заработать?

— Ну? — повел плечом сын.

— Сдай эти банки, бутылки…

— Да ну-у! — разочарованно протянул. Ростик.

— Мороженое… на карусели… качели…

— Я что, маленький?

— Ну, не знаю… Я за труды еще…

— А сколько? — живо поинтересовался Слава.

— Ох, пороть тебя некому, — вздохнул отец. — Тысяча рублей. Нормально?

— Ну, ладно, давай…

— Да, хорошая у тебя коммерция получается. — Встряхнул сумку со стеклотарой. — Дотаришь?

— А тыщщща?

— Ох, пошли, спекулянт!

Он направился в коридор, тащил пока сам хозяйственную сумку; сын — впереди. Из кармана плаща выудил мятые ассигнации.

— Надеюсь, сын, на добрые дела?

— Ага, — глупо ухмыльнулся Ростик.

— Слава, смотри у меня, — открыл дверь. Вспомнил. — А мама-то где?

— А я знаю? — и потащился, стеклянно гремя, к лифту.

— Не болтайся, — сказал отец. — И не поздно…

— Ла-а-адно. — Дверь лифта открылась.

— Маму, нашу знаешь, — предупреждал.

Сын исчез в кабине лифта; и через секунду она с трудолюбивым гулом… вниз… вниз… вниз…

Они сидели друг против друга, мужчина и женщина. Они сидели в лодке аттракциона «Колесо обозрения», и казалось, что они беспечны и веселы. Лодка покачивалась в трех метрах над землей — загружалась следующая.

— Я тебя люблю, — сказал Павел, держа руки на ее коленях. — Ты самая… самая…

— Папа! — вскричал детский голос.

Павел заметно вздрогнул, глянул вниз: беспокойно мельтешили дети, их папы, мамы. Маша проследила за его взглядом.