Мы огляделись. Стали ждать. Официанты некоторое время нас упорно не замечали, я понял, времени нам до прилёта дяди Гриши хватит.

Заполняя паузу, дядя Коля в лицах непрерывно мне что-то рассказывал, в основном о борьбе своей газеты с чередой мэров города, прошлым и нынешним губернаторами и разными исполнительными чиновниками, я кивал головой, пытался в это время построить хоть какую-нибудь логическую цепочку происшедшего со мной. Главное для меня было понятным — я попал. Влип! Вообще! По самые эти… Это с одной стороны. С другой — отчего-то умерла спутница моего клиента… Ужас! Белая вся… Мёртвая! А сам клиент куда-то исчез. Напрочь! Грохнул наверное девушку и сбежал… Моя твёрдая версия. Это катит. Не вписывается другое: отчего он её… ну, это, расправился с ней. Мотив… Мотива не вижу. Что она такого сделала или не сделала? Наверное не сделала. Судя по полному раскирдашу в номере, он был явно мазохист… А внешне и не скажешь… И этот, заказчик тоже, козёл, не предупредил… Чтоб волос, говорит, с него не упал. Ага, не упал… А он, гад… гонялся наверное за ней, а я спал, а она… не хотела…

— А мы ему — раз статеечку, целый подвал на первой полосе, с фактами и фотографиями, ещё и в цвете, а он на нас в суд, поганец. И в Москву, в Думу… Спрятался. Представляешь, какой ход?! У него же целая армия юристов, да адвокатов, но и мы, извините, не лыком шиты… — Николай Николаевич перебивает сам себя. — Хорошо китайцы поют, мне нравится! Но надоели… В городе, куда не глянешь — одни они… Хао, нихао… Тьфу…

Вовремя киваю «Эйнштейну» головой и вновь погружаюсь в свои размышления. Или наоборот, она его достала? Женщины они такие. Да, ребята рассказывали, ух… какие бывают. Невинными в начале прикидываются, а сами… Эта — тоже вроде… Нет, эта приятная внешне была. Жаль в аэропорту не всю разглядел, а потом уснул… Но я же устал, не виноват я, и вообще… Не знал же, даже не догадывался. Я за клиентом смотрел… Хотя, если честно, и за ним не очень… Да потому что времени не было. И через стенку… Они приехали, в номер зашли, и почти сразу кровать застучала… Нет, оказывается магнитофон. Странно… Но девушку точно жалко. Молодая… Белая вся, мёртвая, даже загара нет. Не успела… Жаль!

— У них, четыре этажа вверх, и три вниз… Дачи! У обоих… Представляешь, мой друг Волька, без Ибн?! У обоих!! — сообщал мне тем временем КолаНикола, и без перехода, — «Алло, я слушаю!» — отвечал на частые звонки мобильного телефона, который выуживал из заднего кармана брюк, но я практически его не слушал, думал о своём. Слышал, разговаривая по-телефону, Свешников отделывался междометиями или коротким фразами: «А ты что? Правильно, умница. А они? Ага! Надо было всё это записать… Записала? Молодец! Умница. Всё только по плану, как обычно… Ага… А Фролов? Ага… а ты? Молодец! Чтоб я делал без вас? Короче, молодца! Действуй-злодействуй! Ага! Я на связи». — Быстренько убирал с глаз телефон. Наклонялся ко мне, и не сбиваясь, продолжал прерванную мысль. — Вот такие они оборотни. Представляешь? Причём, строили точно не местные. Мы пытались на объекты проникнуть, тысячу раз пытались, но охрана вокруг, как на зоне. Полнейшая секретность. С автоматами. Но, как не прячься, мил человек, какой забор не строй, а от народа не скроешь, нет! Хоть ты и президент… Нет, президент отпадает. — Свешников кисло махнул рукой. — Ему по закону положено. А вот губернатору и прочим, — Николай Николаевич оживился, расцвёл, даже пальчиком погрозил, — шалишь, гражданин начальник, извините! Скромнее надо быть, за народный-то счёт, скромнее… Короче, для нас, для журналистов, это прецедент.