Тони, наконец, вытащил пальцы из ее тела, одернул на ней сорочку и откинулся на спинку кресла. Не так просто контролировать себя, когда ноздри щекочет мускусный аромат, а на руках лежит разгоряченная полуобнаженная женщина.

Чтобы отвлечь себя от опасных мыслей, он стал думать над тем, что же они сделают в следующий раз.

Домой Алисия вернулась рано утром; в голове у нее царил полный сумбур, но тело было в превосходном состоянии. Первое являлось прямым следствием второго.

Теперь она поняла то, чего не понимала раньше, — почему женщины позволяют себя соблазнять. Если события сегодняшнего вечера хоть в какой-то степени отражали все, что может совершить благородный любовник, то приходилось только удивляться тому, что некоторые женщины оставались девственницами по собственному желанию.

Отдав свою накидку Дженкинсу и попросив его запереть дверь, Алисия направилась к себе. Адриана, поравнявшись с ней и посмотрев ей в лицо, обеспокоено спросила:

— Что это с тобой?

Алисия быстро взглянула в ее сторону. Она очень надеялась, что пережитый ею опыт не наложил на ее внешность каких-либо явных отпечатков, хотя чувствовала себя совершенно другим человеком. Однако в танцевальном зале, откуда они, в конце концов, снова вернулись домой, никто этого, похоже, так и не заметил. По-видимому, даже ее проницательная сестра не увидела в ней какой-либо перемены.

— Ничего.

Глядя прямо перед собой, Алисия вспомнила две книги о технике любви, в которые она когда-то заглядывала, и подумала, что книги эти были недостаточно подробны.

— Интересно, а существуют ли подробные учебники? Это размышление было произнесено вслух. Адриана, уже направлявшаяся к себе в комнату, удивленно посмотрела на сестру.

— О чем это ты? Алисия прикусила язык:

— Да нет, это я так…

Открыв дверь в свою спальню, которая располагалась ближе к лестничной площадке, Алисия пожелала сестре спокойной ночи и вошла в комнату.

Закрыв дверь, она некоторое время стояла, устремив неподвижный взгляд в пространство, потом бросила сумочку на туалетный столик, быстро распустила волосы, разделась и накинула на себя ночную рубашку, даже не заметив, когда она все это успела сделать.

Забравшись в кровать, она натянула простыню, а сверху накрылась одеялом и, повернувшись на спину, стала смотреть в потолок. Ее нервы до сих пор еще звенели, по жилам разливалось приятное тепло. И все же она испытывала неведомое беспокойство в ожидании чего-то еще, какое-то внутреннее предвкушение, которое не пропало даже после сегодняшнего шага вперед. Алисия не знала, что это было, и могла об этом лишь гадать, так как никогда раньше с ней не случалось ничего подобного. И то сказать — ведь она никогда еще не предавалась таким вещам и никогда не позволяла ни одному мужчине прикасаться к себе в сколь-нибудь интимной обстановке, не говоря уже о том, что делал он. Теперь, узнав наконец-то, что хотела узнать, Алисия вдруг обнаружила, что стоит лицом к лицу перед другим неизвестным — гораздо большим и более пугающим.

К утру она все тщательно проанализировала. Ее действия в данной ситуации и выбранный путь на будущее были правильными, а во вчерашних событиях не обнаруживалось ничего такого, что могло бы заставить ее свернуть с намеченного пути. Впрочем, ей следовало сделать все возможное, чтобы помочь лорду Торрингтону в его расследовании. Это расследование давало ему удобный предлог для того, чтобы бывать в ее обществе, соблазнять ее, играть с ее маленькими братьями, помогать ей устраивать Адриану…

Отмахнувшись от этих навязчивых мыслей, Алисия закончила завтрак, встала из-за стола и пошла искать сделанные ею для себя копии его бумаг.

Сидя в уютном кожаном кресле в библиотеке дома Хендонов, Тони лениво вертел в руках стакан с бренди и неторопливо рассказывал историю об убийстве Раскина, об открывшихся затем фактах и о последующем расследовании сидящему в таком же уютном кресле хозяину дома Джеку — то есть Джонатану, лорду Хендону, — и его удивительно красивой жене Кит, примостившейся на подлокотнике кресла рядом с мужем.