Ни Хонда, ни Ии не собирались мучить испытанного воина. Им хотелось таким образом довести до князя недовольство заключением мира и побудить его не присоединяться к договору. Им хотелось сообщить миру, что воины клана Токугава не имеют отношения к позорному миру, подписанному Нобуо.

— Вы поддержите наше мнение перед князем? Вы, наш уважаемый старейшина?

— Нет, я не могу терять лицо, — возразил Тадацугу.

Хонда продолжал настаивать:

— Никто из нас не снял боевых доспехов. Мы готовы вступить в схватку. Повседневные приличия недействительны в условиях военного времени.

— У нас и так нет времени, — добавил Ии. — Мы страшимся, что произойдет непоправимое, прежде чем князь успеет поговорить с нами. Если вы не желаете быть нашим посредником, тут ничем не поможешь. Тогда нам следует искать встречи с князем, обратившись к нему прямо через личных слуг. Нам следует отправиться к нему в личные покои.

— Нет! Сейчас он совещается с господином Кадзумасой. Не подобает отвлекать его от дела.

— Опять Кадзумаса?

То, что Кадзумаса принят князем в такое судьбоносное время, только подлило масла в огонь. Воины встревожились и разгневались еще сильнее. С того времени, когда возникло противостояние на холме Комаки, они были уверены, что Кадзумаса ведет двойную игру. А когда Нива Нагахидэ начал переговоры о мире, первым оказался вовлечен в затею все тот же Кадзумаса. Они подозревали также его участие и влияние во множестве других тайных происков последних лет.

Когда всеобщее негодование вылилось в громогласные восклицания и выкрики, этот шум достиг ушей Иэясу, хоть его покои и находились на порядочном расстоянии от общего зала. К приверженцам помчался что было духу юный оруженосец.

— Вас призывает его светлость! — объявил он.

Охваченные изумлением, воины переглянулись. Упрямое и решительное выражение лиц Ии и Хонды говорило: именно это им сейчас и нужно. Призвав с собой Сакаи Тадацугу и остальных, они устремились в зал приемов.

Покои Иэясу заполнились самураями при оружии и в доспехах.

Присутствующие глаз не сводили с князя. Рядом с ним восседал Кадзумаса. Сакаи Тадацугу сел третьим, следом расположился весь цвет клана Токугава.

Иэясу начал говорить, но, вдруг указав на дальние места для младших соратников, произнес:

— Мне кажется, вы сидите слишком далеко. Мой голос не громок, так что извольте подойти поближе.

Люди сели плотнее, а те, кто до сих пор сидел в удалении, встали у Иэясу за спиной. Князь начал речь:

— Вчера князь Нобуо заключил мир с Хидэёси. Завтра я намереваюсь разослать грамоту с извещением об этом всему клану, но, насколько я понимаю, вы обо всем знаете и испытываете замешательство. Пожалуйста, простите за вынужденную задержку, я не собираюсь ничего от вас утаивать.

Воины понурились.

— Я совершил ошибку, собрав войско в ответ на просьбу князя Нобуо. Моя вина и в том, что так много славных самураев пали смертью храбрых в сражениях на холме Комаки и при Нагакутэ. Еще раз хочу подчеркнуть: в том, что князь Нобуо втайне ото всех ударил по рукам с Хидэёси, чем навлек на себя ваш справедливый гнев и оскорбил ваше достоинство, виноват не только он, но и я — мне не хватило предусмотрительности и мудрости. Вы доказали свою верность и отвагу, и мне, как вашему князю, не остается ничего другого, кроме как самым нижайшим образом просить прощения за происшедшее. Простите меня, прошу вас.