Я: К тому моменту, когда налогоплательщики завершают заполнение декларации, становится уже поздно. Мошенничество уже свершилось, и никто не скажет: «Ой, я должен подписать это заявление, так что позвольте мне начать сначала и дать вам честные ответы». Понимаете? Если люди ставят подпись перед тем, как указать какие-либо данные, они мошенничают меньше. Все, что вам нужно, — перенести поле для подписи в верхнюю часть формы, и это напомнит каждому заполняющему, что от него ждут правды.

IRS: Да, это интересно. Но просить людей поставить подпись в верхней части формы — незаконно. Подпись нужна, чтобы заверить точность предоставленной информации.

Я: А если просить людей поставить подпись дважды, вверху и внизу? Первая будет своего рода обязательством — напоминанием о патриотизме, моральном долге, матери, флаге, домашнем яблочном пироге, а вторая, внизу, будет заверять написанное.

IRS: Но это будет сбивать с толку.

Я: А вы сами когда в последний раз смотрели на налоговую декларацию?

IRS — молчание.

Я: А если сделать по-другому? Если первая подпись на налоговой декларации будет означать согласие налогоплательщика пожертвовать 25 долларов на работу специального подразделения по борьбе с коррупцией? Вне зависимости от ответа, люди задумаются о том, как важна честность в масштабах всего общества! И если налогоплательщик жертвует на нужды этого подразделения, то он не просто выражает свое мнение, а подкрепляет его деньгами и, скорее всего, сам будет поступать соответствующим образом.

IRS — напряженное молчание.

Я: У этого подхода есть и еще одно преимущество: вы можете «взять на карандаш» тех налогоплательщиков, кто решил отказаться от пожертвования, и включить их в план очередной проверки!

IRS: Вы действительно хотите поговорить об этом?

Несмотря на реакцию со стороны налоговиков, мы не разочаровались и продолжили искать другие возможности для проверки своей идеи («сначала подпись, потом информация»). Мы достигли в этом успеха, когда обратились к крупной страховой компании. Там подтвердили нашу уже сформировавшуюся теорию о том, что мошенничает большинство людей, но понемногу. В компании подозревали, что количество настоящих мошенников (совершавших поджоги, имитировавших ограбления и т. д.) сравнительно невелико. Однако многие из тех, кто действительно пострадал, без зазрения совести преувеличивали свои потери на 10–15 %. Телевизор с диагональю 32 дюйма превращался в 40-дюймовый, стоимость ожерелья возрастала с 18 000 до 22 000 и т. д.

Я отправился в штаб-квартиру компании и провел день с ее руководителями, обсуждая, как можно снизить уровень нечестности при заполнении заявлений о страховых возмещениях. Мы обсудили множество идей. Например, такую: обязать заявителей меньше использовать собственные слова, описывая потери, и больше — формальные обороты, а также указывать подробности (где и когда они купили ту или иную утраченную вещь). Такой подход позволил бы создать более жесткие рамки для их моральной гибкости. А в случаях утраты совместной собственности (например, дома при наводнении) семейная пара должна была прийти к согласию о том, что именно было потеряно (хотя, как мы увидим в главе 8 «Мошенничество как инфекция, или Вирус нечестности» и главе 9 «Мошенничество в коллективе: почему две головы не всегда лучше одной», именно эта идея может привести к непредсказуемым и негативным последствиям). Что, если мы будем проигрывать религиозные гимны, пока люди ждут ответа сотрудника на свой телефонный звонок? Разумеется, мы обсудили, как поведут себя клиенты, если им придется подписываться в верхней части бланка или даже рядом с описанием каждого из утраченных, по их словам, предметов.