— Ну? — недовольно спросил он. — И что здесь читать?

— А, вот. Я фломастером обвел. — Комаров ткнул пальцами в обведенную красным фломастером статью.

Турецкий вздохнул и принялся просматривать текст, мучительно морща лоб.

«Российские бизнесмены давно стали участниками крупнейших международных аукционов. Возможно, что первоначальное их рвение в этом вопросе действительно было аполитичным. Приобретение предметов искусства считалось одним из путей выгодного вложения капитала и хорошим способом самоутвердиться…

Неудивительно, что в прошлом году на аукционе «Сотбис» за одну из картин Льва Бакста было уплачено 453 тысячи фунтов стерлингов, а за «Красавицу» Бориса Кустодиева — 845 тысяч фунтов. Кустодиевская «Деревенская ярмарка» обошлась покупателю в полмиллиона долларов. Два полотна Ивана Айвазовского («Корабль у берегов Константинополя» и «Закат над Золотым Рогом») были проданы по 588 тысяч фунтов каждое.

Кстати об Айвазовском. Появление россиян на международных аукционах привело к тому, что он вновь вошел в моду…»

Александр Борисович скользнул взглядом ниже:

«…Аукционный дом «Сотбис» впервые проводит русские торги в Нью-Йорке. Это говорит о том, что цены на русское искусство соответствуют запросам крупнейшего в мире арт-рынка. К примеру, стартовая цена картины «Спасшиеся» Ивана Айвазовского — 1,2 миллиона долларов…

На торги выставлен 131 лот: Константин Маковский, Зинаида Серебрякова, Филипп Малявин, Исаак Левитан, Наталья Гончарова, Михаил Ларионов, Борис Григорьев, Давид Бурлюк, Александр Тышлер и другие. Есть неожиданности: например, цена портрета Александра Первого, выставленного на торги, колеблется от 180 до 220 тысяч долларов…

Все выставленные на аукцион произведения давно покинули Россию и хранились в частных западных коллекциях…

За «Хаос» Кузьмы Петрова-Водкина организаторы аукциона собираются выручить не меньше четверти миллиона долларов. «Девушка из Лесного» Абрама Архипова, привезенная в Америку из Советской России в 1929 году, обойдется будущему покупателю в 300–400 тысяч долларов…

Давно известно, что выше всего на западном арт-рынке ценятся картины импрессионистов, постимпрессионистов и модернистов. Чем объяснить нынешний резкий рост цен на русское искусство? Ответ прост — нефтедолларами! Нынче вошло в моду обменивать их на произведения русских мастеров.

Так, нам доподлинно известно, что один из крупнейших российских банков занялся скупкой картин Казимира Малевича. Жемчужиной коллекции стал «Черный квадрат», приобретенный у родственников мастера. Банкиры купили еще два полотна Малевича — «Автопортрет» и «Портрет жены»…

Русские богачи покупают русских художников. Плохо это или хорошо? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны…»

Турецкий отложил газету и устало потер глаза.

— Ну как? — лукаво блеснул глазками журналист. — Уяснили себе, сколько может стоить коллекция Бориса Берлина?

— Уяснил.

Комаров кивнул:

— В таком случае, Александр Борисович, мне больше нечего вам сказать. Помяните мое слово: Кремль сделает все, чтобы коллекция осталась в России.

— Вы думаете?

— Я в этом уверен! На мой взгляд, Борис Берлин поступил крайне глупо, во всеуслышание объявив о своем отъезде в Израиль. Глупо и недальновидно! Вероятно, освобождение из-под стражи здорово вскружило ему голову.

— Вероятно, — согласился Турецкий, возвращая вырезку Комарову.