— Притом непоследовательные!

— Наше искусство…

— Искусственное!

— Швыряемся деньгами направо и налево…

— Грызетесь, как собаки!

— И тем не менее, — ухмыльнулся Кларк, — со временем ты привыкнешь и полюбишь все это. Так со всеми бывает. И станешь загребать куда больше денег, сочиняя киносценарии, чем ломая себе голову над тем, кто перерезал глотку Кэдуоллейдеру Сент-Суизину ножом для разделки бифштексов в комнате номер двести два. Послушайся моего совета, Квин, и оставайся!

— Насколько я понимаю, — заявил Эллери, — инкубационный период голливудской лихорадки длится шесть недель. После этого срока человек становится безнадежно зараженным. Так что мне лучше поскорее убраться отсюда, пока я в своем уме!

— У тебя еще есть десять дней, чтобы заказать билет до Нью-Йорка.

— Десять дней! — Эллери слегка поежился. — Да если бы не убийство Спета, я давно был бы уже на Востоке!

Кларк широко раскрыл глаза.

— Так вот почему мне показалось подозрительным то, с каким видом Глюке нацепил на себя медаль!

— Эх, выпустил-таки я кота из мешка! Не болтай об этом, Алан, ладно? Я обещал инспектору Глюке…

Агент еле сдержал порыв негодования:

— Ты хочешь сказать, стоя здесь сейчас передо мной, что расколол дело Спета, и у тебя не хватило ума размножить свою улыбающуюся физиономию по первым страницам газет?

— Для меня это ничего не значит. Куда, к черту, запропастились эти узконосые туфли?

— Да ведь с такой известностью ты мог бы без стука входить в любую голливудскую студию и выписывать себе хоть дюжину билетов куда угодно! — Кларк немного успокоился, и когда Эллери поднял на него глаза, он вновь увидел прежнюю невозмутимую улыбку Моны Лизы.

— Послушай, — сказал Кларк. — У меня родилась великолепная идея…

Эллери уронил туфли на пол:

— Но постой, Алан…

— Предоставь все мне. Я гарантирую полную…

— Я же сказал, что дал Глюке слово!

— Ну и черт с ним! Ладно, ладно; я узнал об этом деле где-нибудь на стороне. Ты останешься белокурым и добропорядочным пай-мальчиком…

— Нет!

— Пожалуй, — агент задумчиво потянул на себя нижнюю губу, — начну-ка я сперва с «Метро»…

— Алан, категорически нет!

— А потом звякну в «Парамаунт» и «Двадцатый век», и возможно, сумею заинтересовать и их. Столкну их вместе между собой. А «Маша» будет, как миленькая, клевать зернышки из моих рук! — Он хлопнул Эллери по плечу: — Не я буду, если не обеспечу тебе двадцать пять сотен в неделю!

В этот критический момент зазвонил телефон. Эллери бросился к нему.

— Мистер Квин? Не кладите трубку. Звонит мистер Бутчер.

— Мистер кто? — спросил Эллери.

— Мистер Бутчер.

— Бутчер?

— Бутчер! — Кларк сдвинул шляпу на уши. — Видишь, а что я тебе говорил? Бутчер Великий! Где у тебя второй телефон? Смотри, пока ни слова о деньгах! Прощупай его хорошенько. О, счастливчик! — Он сломя голову бросился в спальню.

— Мистер Квин? — прозвучал в трубке резкий живой молодой голос. — Говорит Жак Бутчер.