— Синее, шелковое. И туфли под цвет, на дурацком каблуке, — пробурчала Шлёпа.

— Ого, тебе можно каблуки носить? Я так хочу туфли на шпильке, но мне мама не разрешает, — погрустнела я.

— Можешь завтра их пожелать! — сказала Шлёпа. — Ты попроси псаммиадину, он напыжится — и твои супермаркетовские тапки превратятся в отпадные каблучищи. Вот же здорово! Можем пожелать все, что захотим! И не забывай — это я его нашла.

— Зато я его узнала .

— Давай глянем в твою книжку и посмотрим, чего те дети попросили. — Шлёпа схватила книгу.

— Они захотели быть красивыми, — сказала я.

— Дурацкое желание, — отозвалась Шлёпа.

— А я бы хотела быть красивой, — мечтательно сказала я. Я как-то подслушала, как учителя меня обсуждали. Одна не могла вспомнить, кто я такая, а другая — моя любимая учительница, чьими стараниями в школе появилась библиотека, — сказала: «Ну вспомни: Розалинда — такая бледненькая простушка с двумя хвостиками».

— Тогда проси красоту, а лично я хочу разбогатеть, — сказала Шлёпа.

— Ты только желай конкретнее. В книжке дети пожелали стать богатыми, так им привалило старых золотых монет, на которые ничего не купишь.

— Я буду супер-пупер-конкретна. Хочу быть богатой и знаменитой, — мечтательно сказала Шлёпа. — У меня будет свое телешоу. И собственный пентхаус с прислугой, тогда мне не нужно будет жить ни с папой, ни с мамой. Буду повсюду разъезжать на огромном лимузине, за мной будут гоняться папарацци, люди будут визжать и просить у меня автограф. Когда Моди подрастет, я заберу ее к себе, накуплю ей всего-всего, днем буду водить ее на аттракционы, а вечером — на концерты. — Шлёпа замолчала. — Ты чего на меня так смотришь?

— Шлёп, нельзя ничего пожелать насовсем. Волшебство действует только до заката, — сказала я. — По крайней мере у детей из книжки было так.

— Вот подстава. — Шлёпа была разочарована. — Какой прок от волшебства, если оно за день протухает? — Она снова посмотрела в окно. Робби с радостными воплями скакал по дереву. — А Тарзан в курсе?

— Вряд ли, — с досадой сказала я. — Ох, он так расстроится завтра! И папа тоже.

— Скажешь ему? — спросила Шлёпа.

— Пока не буду. Он так счастлив. И ты, Шлёп, тоже не говори, ладно?

Она заколебалась, но потом пожала плечами:

— Ладно. — Шлёпа опять посмотрела в окно. — Фу плюс фу в квадрате! Прекрасная принцесса с твоим папашей целуются.

— Фу-фу-фу, — сказала я, и мы захихикали и зачмокали губами.

Когда они с Моди и Робсом вошли в кухню, Шлёпа еще почмокала. Элис недовольно зыркнула на нее, но папа был в таком экстазе, что ничего и не заметил. Он хлопал Робби по спине, щупал его мышцы и называл чемпионом.

— Тебе надо поскорей начать тренироваться, Олимпиада не за горами, сынок, — сказал папа.

— Не знала, что лазанье по деревьям — олимпийский вид спорта, — сухо заметила Элис.

— Да ладно тебе, родная! С такой ловкостью и гибкостью из него получится замечательный гимнаст. С какого возраста берут в олимпийскую сборную? Том Дейли когда начал? В двенадцать? Может, придется одну Олимпиаду и пропустить, Робби, но наверняка есть юношеские сборные — тебя сделают капитаном, ты точно там будешь лучше всех.

— Капитан Робби! — прокричал Робби и с важным видом прошелся по комнате.